Читать книгу - "Аут - Нацуо Кирино"

— Кэндзи Ямамото? Не знаю такого. Никогда не слышал.

Сатакэ в упор посмотрел на детектива. Из окна комнаты для допросов были видны небоскребы Синдзюку и высокие полосы летнего неба. От яркого света Сатакэ зажмурился. Его квартира находилась поблизости, и сейчас он больше всего хотел выбраться отсюда и спрятаться в полутемной комнате.

— Тогда, может быть, узнаешь вот это?

Кунигаса вытряхнул из лежавшего на столе пластикового пакета мятый серый пиджак. Сатакэ едва не ахнул — это был тот самый пиджак, выбросить который он посоветовал менеджеру «Площадки» за несколько минут до появления там полиции.

— Видел. Его оставил в клубе какой-то парень.

Сатакэ сглотнул подступивший к горлу комок. Значит, того идиота все-таки зарезали. Ему смутно вспомнилось, что об этом писали в газетах и сообщали по телевизору. Вспомнил он и то, что в сообщениях упоминалось имя Ямамото. Так вот в чем его подозревают. Сатакэ поднял голову — детектив усмехался ему в лицо.

— Так что, Сатакэ, расскажешь? Что случилось с этим парнем?

— Откуда мне знать?

— Так ты не знаешь?

Кунигаса засмеялся, громко, пронзительно, почти по-девичьи. Тупица! Болван! Сатакэ почувствовал, как кровь бросилась в голову, и перед глазами поплыли круги, но привычка сохранять самообладание, привычка, выработанная уже после выхода из тюрьмы, помогла ему и на этот раз.

— Не знаю, — не совсем убедительно ответил он.

Кунигаса достал из оттопыренного кармана брюк коричневый блокнот и начал медленно листать страницы.

— У нас есть несколько свидетелей, которые видели тебя наедине с Ямамото возле клуба «Площадка» примерно в десять часов вечера двадцатого июля. Если не ошибаюсь, это был вторник. Эти люди утверждают, что ты спустил парня с лестницы.

— Ну… примерно так все и было.

— Примерно так… А что было потом?

— Не знаю.

— Знаешь. Парень исчез. Нам нужно знать, что ты делал после драки.

Сатакэ порылся в памяти, но ничего не обнаружил. Может быть, он пошел домой, а может быть, задержался на какое-то время в клубе. Второй вариант выглядел предпочтительнее.

— Оставались кое-какие дела, так что я вернулся в клуб.

— Неужели? А вот твои служащие сообщили нам, что ты ушел сразу после стычки с Ямамото.

— Да? Возможно. Значит, я поехал домой и лег спать. Кунигаса сложил руки на груди и с нескрываемой издевкой смотрел на Сатакэ.

— Так что ты сделал?

— Поехал домой.

— А нам сказали, что ты всегда задерживаешься до закрытия. Почему же в ту ночь уехал так рано? Тебе это не кажется немного странным?

— Устал, потому и вернулся домой.

Он не врал. Теперь Сатакэ вспомнил: после стычки с Ямамото он действительно отправился домой, не заглядывая ни в один из клубов, и уснул с включенным телевизором. Было бы, конечно, лучше, если бы он остался в «Площадке», но теперь жалеть уже поздно.

— Ты был один?

— Конечно.

— И отчего же так устал?

— Я провел все утро в клубе, занимался с девочками, возил их по городу. Потом встречался с Кунимацу, менеджером казино. В общем, целый день на работе.

— И о чем же ты разговаривал с Кунимацу? Может, о том, как избавиться от тела, а? Кунимацу нам все рассказал.

— Не смешите меня. Что за бред! Вы это суду собираетесь рассказывать? Я веду бизнес, у меня клуб и казино. Все, точка.

— Не делай из меня дурака! — взревел вдруг Кунигаса, привставая со стула. — Тоже мне бизнесмен! Клуб у него, видите ли! Казино! Черта с два! Мы все о тебе знаем. И о той женщине, которую ты сначала изнасиловал, а потом задушил. Сколько на ней было ран? Двадцать? Тридцать? Ты резал ее и при этом трахал до посинения. Что, не так? Ты ведь так развлекаешься, Сатакэ? Долбаный урод, вот ты кто. Меня чуть не вырвало, когда читал дело. И как это получилось, что такой ублюдок вышел на свободу всего лишь через семь лет? Кто-нибудь может мне это объяснить?

Пот выходил из Сатакэ через все поры. Тело стало влажным и липким. Крышку ада, того ада, который он так тщательно скрывал от всех, включая самого себя, срывали у него на глазах. Перед ним встало искаженное предсмертными муками лицо женщины. Черные сны оживали, ледяной рукой ползли по спине.

— Ты от этого так потеешь? — продолжал Кунигаса. — Тебе от этого так жарко?

— Нет… просто…

— Ну давай же, выкладывай. Облегчи душу.

— Вы ошибаетесь. Я его не убивал. Я стал другим человеком.

— Все вы так говорите. А вот я по собственному опыту знаю, что те, кто убивает забавы ради, после первого раза не останавливаются.

Забавы ради? От слов детектива у него пошла кругом голова. Сатакэ чувствовал себя так, словно его огрели молотом. И все же он нашел силы с безразличным видом пожать плечами, хотя душа кричала: «Все было не так! Не забавы ради! Не для удовольствия! Наслаждение было в другом, в том, чтобы разделить с ней смерть». В тот миг он не чувствовал ничего, кроме любви. Вот почему она так и осталась его единственной женщиной. Вот почему она навсегда привязала его к себе. Ему вовсе не доставило «удовольствия» убивать ее. Но как объяснить это все им? Как выразить все в одном слове?

— Вы ошибаетесь, — сказал Сатакэ, глядя себе под ноги.

— Может быть, — согласился Кунигаса. — Только мы сделаем все, что только в наших силах, чтобы доказать обратное. Так что можешь ничего не говорить.

Детектив наклонился и потрепал его по плечу. Как треплют собаку. Сатакэ попытался увернуться от мясистой лапы, но не смог.

— Я действительно никого не убивал. Только предупредил того парня, чтобы держался подальше от клуба. Он преследовал одну из моих девушек, и я сказал, чтобы он оставил ее в покое. Я даже не знал, что его убили. Только сейчас услышал.

— Значит, ты его предупредил? И как? Может, твои «предупреждения» совсем не то, что понимают под этим другие?

— Что вы хотите этим сказать?

— Я — ничего. А вот ты расскажи, что делал после того, как избил его до полусмерти.

— Это смешно.

— Что же тут смешного? Ты убил женщину. Ты сутенер. Ты избиваешь клиентов. Нетрудно представить, что ты заодно и рубишь их на куски, а? И к тому же у тебя нет алиби. Это ты смешон. — Не дождавшись ответа, Кунигаса закурил и, выпустив в лицо Сатакэ струю дыма, прошипел: — Ну, кого ты нанял для этого?

— Для чего?

В твоем клубе работают ребята-китайцы. Сколько эти головорезы берут за такую работу? За то, чтобы порубить человека — как суси — на мелкие кусочки?

— Вы с ума сошли.

— В газетах пишут, что это стоит около ста тысяч йен. Как по-твоему, а? При таких расценках ты вполне мог нанять с десяток парней, не потратив даже карманных денег.