Читать книгу - "Не дрогни - Стивен Кинг"

– Я была его моделью для рук, – говорит Карстэйрс и снова показывает свои руки. – Эллис говорил, что у меня отличные руки. Оплата была хорошая – он всегда рассказывал мне, сколько ему платят за задание, и делился со мной двадцатью или двадцатью пятью процентами, в зависимости от суммы.

– За рекламу таких вещей, как лак для ногтей? – заинтересованно спрашивает Иззи. – Лосьон для рук?

– И за это тоже, но не только. Скребки для посуды, моющее средство, телефоны Razr – это был хороший заказ. Однажды он сфотографировал меня с Nook, это типа Kindle, только...

– Да, я знаю, что такое Nook.

– А иногда Джабари позировал в одежде. Спортивные пиджаки, пальто, джинсы. Он очень привлекательный. – Она передумывает, вспоминая то, что увидела в спальне Финкеля. – Был.

– У тебя был ключ от квартиры 8-А?

– Ага. Я поливала растения Эллиса, когда его не было в городе. Он часто ездил в Нью-Йорк, чтобы встречаться с рекламными агентствами. Иногда Джабари ездил с ним. Они были геями, понимаешь.

– Да.

– Они познакомились на том процессе. По делу Алана Даффри. Влюбились друг в друга с первого взгляда.

– Финкель специально просил тебя навестить его сегодня утром?

– Да. Я думала, у него есть для меня задание с руками. – Она краснеет. – Звучит непристойно, но ты понимаешь, о чём я.

– Ты думала, что он хочет показать тебе какой-то продукт, который ты должна будешь держать.

– Да, чтобы показать. Да. Я зашла и сказала что-то вроде «Эй, Эл, ты в порядке?» Потом почувствовала запах... Я не знала, что это... думала, что что-то пролилось... или перелилось... Я вошла в спальню... – Алия снова начинает плакать.

Она пытается поднять чашку с кофе и проливает немного на блюдце и на подлокотник кресла.

– Просто посиди немного тихо, – говорит Иззи. Она идет на узкую кухню, берет губку и вытирает пролитое. Ей легко представить, как Алия Карстэйрс держит синюю губку для фотографии, возможно, с мылом, пеной, покрывающей её идеально ухоженные пальцы и ногти.

– Это шок, – говорит Карстэйрс. – Найти их такими. Я никогда не оправлюсь. Я уже говорила это?

– Неважно.

– Мне станет лучше, – говорит Карстэйрс. – У меня осталось две таблетки Ксанакса со времен, когда я проходила через изменения. Я приму одну, и мне станет лучше.

– Ты хоть догадываешься, почему они покончили с собой, Алия?

– Я думаю... может быть... просто догадываюсь... Эл не хотел, чтобы Джабари ушёл один. Жена Джея выгнала его, понимаете, и семья отказалась с ним общаться. Это было после того, как они... я не хочу говорить «тайком встречались», но ты понимаешь, скрывали это... почти целый год, может даже больше. Жена Джей прислала фотографии, которые нашла в его телефоне, всем его друзьям на Фейсбуке. Думаю, некоторые из них были... ну, откровенные. Я не суюсь в чужие дела, не думай, он сам говорил мне это. Не вмешивайся в чужие дела без приглашения, вот мой девиз. Джей был мусульманином. Не знаю, была ли это причина того, что все его отвернулись. А ты?

– Нет, – отвечает Иззи.

– Кто-то из офиса Джабари увидел его с Элом вместе, может, за руку держались, может, целовались, и настучал его жене. Вот так все и началось. Почему кто-то решил донести, Изабель?

Иззи качает головой. Всё, что она знает – иногда люди могут быть подлыми.

– У Эллиса были проблемы с семьей. К тому же, у него был ВИЧ или СПИД – что хуже, не знаю. Он боролся с болезнью, но лекарства часто вызывали у него тошноту. Наверное, они решили... – Карстэйрс пожимает плечами, губы у нее дрогнули от горя.

– Они говорили о том процессе?

– Иногда Эл говорил. Джабари почти никогда.

– А после того, как Даффри был убит в тюрьме?

– Эл сказал что-то вроде: «Педофилам по заслугам». Он ненавидел педофилов, потому что многие люди думают, что геи – это люди, которые насилуют детей или соблазняют детей на что-то, или как там сейчас модно говорить.

– А что насчет того, когда Карри Толливер сделал заявление?

Карстэйрс делает глоток кофе.

– Не хочу плохо говорить о мертвых...

– Эл не обидится, и это может помочь нашему расследованию.

Хотя Иззи и не понимает, как именно. Это не была пятая сцена «Ромео и Джульетты», а скорее пятая сцена «Ромео и Ромео». Их проблемы, возможно, казались разрешимыми при свете следующего дня, идея самоубийства – абсурдом, но в тот момент умереть вместе в одной постели, держась за руки, наверное, казалось высшей романтикой... не говоря уже о мести.

– Эл сказал: «Мы сделали то, что обещали, и все. Те ужасные журналы были с его отпечатками пальцев, и кроме того, если он этого не делал, то, вероятно, что-то другое».

– Так ты не скажешь, что он мучился угрызениями совести? – Он чувствовал вину из-за того, что семья Джей не хотела с ним общаться, но насчет суда? Не думаю.

– А Джабари? Что он чувствовал?

– Я подняла этот вопрос только один раз. Он пожал плечами, развел руками и сказал, что присяжные признали его виновным, исходя из представленных доказательств. Были несколько сомневающихся, но на второй день они поменяли свое мнение. Остальные убедили их. Он сожалеет о случившемся.

– Жаль, но не чувствует, что виноват?

– Не думаю, что виноват.

9

Когда Иззи возвращается в квартиру 8-А, тела уже забрали. Запахи испражнений и рвоты остаются. У Шекспира такого не было, размышляет Иззи и невольно улыбается – это такая характерная мысль для Холли.

– Что смешного, пасхальный кролик? – говорит Том, стоя у раздвижной двери, ведущей на балкон покойного Эллиса Финкеля. Отсюда хорошо видно озеро.

– Ничего. Можем исключить убийство?

– Конечно, – говорит Том. – Наш парень Билл не убивает присяжных, он убивает людей под именами присяжных.

– Можно предположить, что он не станет убивать двух мужчин в качестве «заместителей» для Финкеля и Уэнтворта?

– Мы ничего не можем предполагать насчёт этого парня – он