Читать книгу - "Выжженная трава - Сергей Федоранич"

— А чьи же? — спросил я.

Безопасник посмотрел на меня как-то странно. Ну не знаю я, кому эти деньги идут. И не обязан, что на меня так смотреть, как будто я спросил, сколько будет два плюс шесть. Это не моя, вообще-то, работа — шпионить и догадываться. А вот как раз Василия Федоровича.

— Два направления: исследования и лобби, — объявил президент так, словно открыл еще один химический элемент, чего не удалось Менделееву. — Как же это просто, господи боже! У них созданы научно-исследовательские лаборатории, которые проводят исследования террористической деятельности, отслеживают новые способы связи между террористами и шпионами, и они, обладая этими знаниями первыми, разрабатывают решения, которые затем без труда лоббируют. Когда выходят соответствующие законы, «Лаборатория» уже готова, потому что уязвимость нашли они сами! Они делают то, что должны делать ФСБэшники. Озеров — гений. Чтобы продать решение, можно изучить известную проблему заказчика, а можно найти новую. И он так выстроил бизнес. Но у нас же был свой гений, который предвосхитил обоих, — и ФСБ, и Озерова, — и это кость в горле «Лаборатории». Он просто пернул Озерову на пирог, а Озеров этого простить не смог.

— То есть ты хочешь сказать, что проблема не в «Большом брате»? — уточнил Василий Федорович.

— Как раз в нем, — ответил президент, — и как раз в той функциональности, которую Рома обнаружил совершенно случайно. Прогнозирование. Раньше «Лаборатория наблюдений» определяла тенденции, а теперь это будут делать «Передовые технологии» благодаря Роме!

— Но вы же сами нас вчера уверяли, что программа не способна прогнозировать будущее, — возразил я.

— Еще как способна, — ответил президент. — Я беру слова обратно.

— Что? — спросил Василий Федорович. — Это как так?

— Вот так. Прогнозировать она может. Но вот кто сказал, что она не может ошибаться? Теория вероятности, знаете ли, штука странная, — сказал президент и загадочно улыбнулся. — Не зря говорят, что торговцы с Уолл-Стрит самые опытные. Попробуйте продать воздух! Роме удалось. И Озерову это сильно не понравилось, потому что его исследования еще очень далеки от этой идеи, их нечем доказать. И поэтому он сделал все, чтобы разрушить ту мистерию, которую Рома создавал вокруг «Большого брата». Он пытается разрушить нас, пытается отобрать наших спецов. Он заставляет нас отказаться от идеи завершить работу Ромы. Но ради чего?

— Чтобы сделать это самому, — ответил Василий Федорович и так резко откинулся на кресле, что если бы он тоже был в халате, то полы задрались бы до груди.

— Но программа ничего этого и не умеет, — сказал я, — я боюсь вас разочаровать, но это факт. Она может выкристаллизовать прошлое при условии, что в нее загружен исходный файл, без очистки истории и сокрытия данных, но прогнозировать будущее она не в состоянии. Мне жаль.

— Вы просто не до конца разобрались в записях Ромы, вам простительно, вы ведь совсем недавно только приступили…

— Простите, но нет, — категорично перебил я президента, позволив себе эту наглость, потому что его эйфория меня раздражала; мало того, что он бесцеремонно продемонстрировал свои яйца, как будто это было в порядке нормы, так еще устроенную киллером бойню в подведомственной мне лаборатории списал на корпоративный спор. — Ничего подобного функционал программы не позволяет. К записям Романа необходимо относиться критически, поскольку он был болен психически.

Повисла пауза.

— Более того, — продолжил я, пока президент не нашел способ вернуться в страну розовых слонов, — его техническое задание осталось недоработанным, потому что он увлекся идеей прогнозирования, и, по сути, сейчас программа может лишь треть от того, что должна бы. Я не сразу это понял, потому что, как вы верно выразились, не разобрался толком. Но сегодня я все утро провел за изучением кода и его описания в бумагах Ромы, а потом беседовал с его матерью. Нарастить производительность программы нам вряд ли удастся, потому что время нельзя повернуть назад.

— Ну отчего же нельзя? — спросил Василий Федорович. — Кинематограф это сделал. Вы смотрите пленку, изображение на которую запечатлели много месяцев назад. Иногда даже десятилетий.

— При условии, что оно зафиксировано, — уточнил я. — Это крайне важно. Рома это игнорировал, считая, что в данных могут сохраняться какие-то крупицы прошлого, но цифровая память не хранит историю, которую в цифру не перевели. Это не память человека, это просто цифры, и больше ничего. Никакой мистики.

— Но ведь у нас на руках программа, которая демонстрировала результаты, — возразил президент.…

— Это просто фокусы, — ответил я, — Рома все это смонтировал. И обманул всех. Даже меня. Несколько раз. Программа может предположить, какие события были в прошлом, но точно сказать не может. Все, что ей удается в самом деле — поиск шумов, затертых потоков, обрывков… Если это есть, то она может склеить и предложить удобоваримый результат. Но не более. Если запись началась в 12:24, вы никогда не услышите, что сказал абонент в 12:20. Мне жаль.