Читать книгу - "Чему не бывать, тому не бывать - Анне Хольт"

— Ну-ну, дружочек, не расстраивайся, — усмехнулся полицейский и тут же опять рявкнул: — Стоять!

Он прошелся по комнате, вытащил все ящики, открыл шкафы и пробежал руками под полками и за рядами книг, за фотографиями в рамках и под столешницами. У компьютерного стола, стоявшего в углу у кухонной двери, он остановился. Четыре коробки из «ИКЕА» стояли одна на другой. Он открыл первую и вытряс ее содержимое на пол.

— Так-так! — весело сказал он. — Да здесь столько интересного! Пять упаковок презервативов... — Он надорвал одну упаковку и поднес ее к носу. — Банан, — констатировал он, принюхавшись. — Ну, о вкусах не спорят! — Он порылся в куче на полу и вытащил сигарету-самокрутку. — Ищущий да обрящет, — торжественно произнес он. — Ах ты, маленький хитрый лисенок! — Он снова понюхал добычу и сказал с отвращением: — Качество — дрянь. Не знаешь толка в марихуане. Позор!

Из угла доносились тонкие всхлипы. Полицейский опрокинул еще один ящик.

— Здесь ничего интересного, — пробормотал он, пролистав колоду карт, и взялся за третью коробку. В ней был только большой конверт. — Тронд Арнесен, — прочел полицейский громко. — Что-то знакомое...

Молодой человек вышел из оцепенения. Он сделал несколько шагов вперед, резко остановился и спрятал лицо в ладонях.

— Не трогайте! Пожалуйста! — плакал он. — Это не наркотики. Это...

— Интересно, — сказал полицейский, открывая конверт. — Теперь мне уже любопытно.

В конверте лежало пять конвертов поменьше, скрепленных резинкой. Все были адресованы Ульрику Гёмселюнду — печатные буквы, слегка наклоняющиеся влево. Полицейский достал письмо из верхнего конверта и начал читать.

— Ну надо же, — пробормотал он, осторожно возвращая письмо на место. — Тронд Арнесен. Тронд Арнесен... Где же я слышал это имя?

— Ну пожалуйста, — снова начал молодой человек, он больше не плакал. — Оставьте их. Это личное. У вас нет, черт побери, никакого права врываться вот так и...

Полицейский оказался ошеломительно ловким и быстрым. Прежде чем Петер Кальвю успел понять, что произошло, его коллега в четыре прыжка добежал до Ульрика, крепко обхватил его, поднял в воздух и вернул в угол. Потом утопил свой указательный палец в левой щеке Ульрика.

— А теперь послушай меня, — сказал он тихо и нажал посильнее. — Он был выше парнишки на полторы головы. — На что я имею право, а на что нет, здесь решаю я. Ты должен не дергаться и делать то, о чем тебя просят. Я работаю в том дерьме, которое тебе и тебе подобным нравится, вот уже почти тридцать лет. Это долго. О-о-чень долго. И меня смертельно достали такие...

Казалось, что указательный палец сейчас проткнет щеку.

— Я думаю, нам нужно идти, — робко вступился за молодого человека Петер Кальвю. — Мне кажется, что...

— Заткнись, — прошипел коллега. — Тронд Арнесен — это же тот прохвост, который должен был жениться на Вибекке Хайнербак, и я уверен, что ребята в Румерике и криминальной полиции заинтересованы в том, чтобы им в руки попали эти письма.

Он убрал палец, и Ульрик Гёмселюнд упал. Горькая вонь испражнений распространилась по комнате.

— Обосрался, — разочарованно сказал полицейский. — Иди помойся, горе. И оденься. Поедешь с нами.

— Мне пойти за ним? — спросил Петер Кальвю. — Чтобы он не...

— Да не выпрыгнет он. Четвертый этаж — разобьется. Он все-таки не совсем дурак.

Ульрик Гёмселюнд вышел, широко расставляя ноги. Петер Кальвю невольно сделал шаг в сторону, когда Ульрик проходил мимо него по пути в ванную. Полицейские услышали приглушенный плач и шум включенной воды.

— Ты, Петер, должен хорошенько усвоить вот что. — Старший полицейский положил руку на плечо младшего коллеги полуугрожающим, полутоварищеским жестом. — Дверь в подъезд была открыта. Понял? И когда мы поднялись наверх, мы услышали крики и стоны, как будто кого-то избивают. Может, насилуют. Понял?

— Но... он же был один!

— Ну, мы этого знать не могли. Крики были просто ужасные, ты наверняка помнишь. Не правда ли? В действительности оказалось, что он просто сидел и самозабвенно онанировал, но нам то было неведомо.

— Я не знаю...

— Ты ничего и не должен знать, Петер. Мы нашли то, что искали, правда? Пакет кокаина, жалкий косяк. И неожиданная удача — пачка писем, которые, похоже, окажутся золотыми.

Ульрик Гёмселюнд вышел из ванной, завернутый в полотенце.

— Моя одежда в спальне.

— Ну пошли.

— Послушайте! Тронд не имеет никакого отношения к... Тронд не принимает наркотики. Честное слово. Он не знает, что...

— Давай-давай. Иди. Одевайся.

Они пошли за Ульриком в спальню, в которой царил полный хаос, и подождали, пока тот найдет трусы, футболку, красный шерстяной свитер, брюки и носки. Он быстро оделся. Старший полицейский выудил с обувной полки пару сапог и бросил их на пол.

— Вот, — сказал он. — Надень эти.

— Мне опять нужно в туалет, — сказал Ульрик, хватаясь за живот.

— Ну так иди.

Они пошли за ним. Стало тихо. Полицейские осматривали разрушения в коридоре. Петли были сорваны, поэтому не было смысла даже пытаться поставить дверь на место.

— Мы же не можем оставить квартиру открытой, — сказал Петер Кальвю.

Его коллега пожал плечами:

— Все ценное мы забираем с собой, а дверь давай поднимем и прислоним к косяку.

— Но...

— Перестань, — усмехнулся старший полицейский. — Если так переживаешь, иди вызови патруль. Пусть доставят слесаря или столяра, кто там, к черту, должен это ремонтировать.

За дверью зашумела вода. Было слышно, как открылся и закрылся шкафчик в ванной.

— Послушай, а что это за письма? — прошептал Петер Кальвю, бросив взгляд в сторону ванной.

Коллега похлопал себя по нагрудному карману.

— Любовные, — прошептал он в ответ, широко улыбаясь. — Судя по этим письмам, Ульрик и Тронд трахались с завидным усердием. Это Тронд-то, который собирался жениться летом. Фу!

— Как же быть с дверью? — жалобно спросил Ульрик, выходя из ванной комнаты. — Мы же не можем просто...

— Пошли, — сказал здоровенный полицейский, хватая его за руку. — У тебя проблемы поважнее, чем эта дверь. И не думай, что я не знаю, что ты сейчас делал в ванной. Люди не заглядывают в шкафы, пока гадят, понимаешь ли.

— Я...

— Заткнись! Пара таблеток в желудке тебе только на здоровье. Следующий раз будет нескоро.

Он громко рассмеялся и пошел к лифту, толкая своего пленника перед собой.

Обед у родителей остался позади, и Ингер Йоханне должна была нехотя признать, что он получился удачным. Мама была в лучшем из своих настроений, ласковая и беспрерывно заботящаяся о детях. Папа выглядел бодрее, чем обычно. Он хорошо ел и в кои-то веки не притрагивался к вину. Исак, конечно, вел себя раздражающе непринужденно, но Кристиане, как всегда, была так счастлива видеть их всех вместе.