Читать книгу - "Зигзаг - Хосе Карлос Сомоса"

— Ой, какое сегодня море — так и манит купаться, — сказала Элиса, опуская полотенце и купальник на песок и начиная раздеваться. — Пожалуй, попробую, может, удастся утопиться.

— Похоже, сегодня у тебя снова не получилось, — улыбнулась Надя из-под большущих темных очков, скрывавших половину ее белоснежного лица.

— Получилось только расстроиться.

— Повторяй за мной: «Завтра у меня получится, завтра все выйдет».

— Завтра у меня получится, завтра все выйдет, — послушно повторила Элиса. — А можно немного изменить эту мантру?

— Что ты предлагаешь?

— Ну, например: «на днях у меня получится». — Элиса натянула трусики-слип на бедра и взяла лифчик купальника. — Тоже поддерживает надежду, но не нагоняет скуку.

— Просто мантры должны быть немного скучными, — заявила Надя и рассмеялась.

Надев бикини, Элиса сложила одежду и придавила ее одной из бесчисленных бутылочек, которые всегда приносила ее подруга. Потом расстелила полотенце и воспользовалась еще несколькими бутылочками, чтобы оно не улетело: сегодня ветер был не такой сильный, как обычно, но тратить время отдыха на преследование полотенца или трусов по песку не хотелось.

Надя лежала на животе. Элиса видела ее худое тело с шапочкой светлых волос и розовыми линиями купальника. В первый день, примерив пляжные костюмы, которые раздобыла для них миссис Росс (никто из них не додумался взять с собой в Цюрих купальник), они вдоволь насмеялись. Элисе достался розовый, а Наде белый, но грудь у нее была побольше, чем у Нади, а белый купальник оказался большего размера и подходил ей намного лучше. Недолго думая, они поменялись.

— Ты застряла на одном месте?

— Нет, конечно. Я каждый день делаю шаг назад. Такое впечатление, что в конце я окажусь в начале. — Элиса уперлась локтями в песок и посмотрела на океан. Потом обернулась к Наде, которая помахивала бутылочкой и мило улыбалась. — Ой, да, прости, я забыла.

— Ага, — ответила ее подруга, расстегивая купальник. — Ты просто считаешь, что тереть мне спину — унизительная работа.

— Но это у меня получается лучше, чем расчеты, тут уж ничего не попишешь. — Элиса налила крем на руку и начала смазывать Наде спину.

Кожа у Нади блестела от нанесенного тоннами солнцезащитного крема, хотя она всегда приходила на пляж вечером. Ее «почти альбинизм» расстраивал Элису, потому что при такой профессии, как у ее подруги, из-за этого возникали постоянные неприятности. «Я не альбинос, — объяснила Надя, — а почти альбинос, но яркое солнце может мне очень повредить, даже вызвать рак. Ну и представь себе: большая часть работы палеонтолога проходит под открытым небом, иногда под лучами тропического солнца или в пустыне». Но, верная своему характеру, Надя все обращала в шутку. «Я хожу по ночам и ищу аммоноидеи Merocanites и Gastrioceras, как какой-то вампир палеонтологии».

— Твой друг Рик мучается так же, как ты, — проговорила Надя, млея, пока Элиса натирала ей спину. — Но он так не переживает. Говорит, что хочет тебя обогнать.

— Он мне не друг. И он всегда хочет меня обогнать.

Они разделили работу: Валенте присоединился к группе Зильберга, а она — к команде Клиссо. Ее задача заключалась в нахождении точного количества энергии (в решении должно было быть не менее шести знаков после запятой), необходимой для открытия струны времени, соответствующей ста пятидесяти миллионам лет назад — приблизительно четырем тысячам семистам триллионам секунд до того, как они с Надей опустили свои нежные попки на песчаный пляж Индийского океана. «Мы увидим залитый солнцем день в дремучих джунглях, в эпоху, которую называют юрским периодом», — говорила Клиссо. Если получится, результат мог бы быть потрясающим, невероятным, может быть, удастся увидеть экземпляр живого… (лучше не говори, а то еще сглазим).

Им с Надей он уже снился.

Элиса с детства обожала фильмы о динозаврах, и ей казалось, что для этого нельзя жалеть никаких усилий. Если благодаря ее работе можно получить фотографию какого-нибудь большого доисторического ящера (пусть он делает что угодно, хоть какает на травке, пожалуйста), то она уже больше ничего от жизни не просит. «Парк юрского периода» и Стивен Спилберг отдыхают. После этого можно будет умереть. Или дать себя убить.

Но задача оказалась сложной и утомительной. Они с Бланесом разделились: пока он пытался найти энергию, необходимую для начала раскрытия струн, она искала конечную энергию. Потом они сравнят результаты, чтобы убедиться, что они верны. Однако Элиса уже несколько дней блуждала в чаще уравнений, и хотя надежды не утрачивала, но боялась, что Бланес пожалеет о том, что выбрал ее.

— У тебя наверняка скоро все получится, — подбодрила ее подруга.

— Я надеюсь. — Элиса провела руками по бедрам, вытирая остатки крема. — А в «Вечных снегах» что-нибудь новенькое есть? — спросила она.

— Шутишь? Просто так это и рассказать нельзя, не знаешь, с чего начать. Жаклин говорит, что каждый раз, как она видит изображение, разваливается двадцать теорий палеонтологии. Просто невероятно. Этих нескольких секунд достаточно для того, чтобы написать целый трактат по четвертичному периоду. — Лежа на животе, Надя согнула колени, подняла ноги вверх и свела их. У нее были тонкие красивые ступни. — Тут полжизни изучаешь ледниковый период, находишь его следы на раскопках в Гренландии, он тебе снится… А потом вдруг видишь Англию под тоннами снега и говоришь: вся работа и премудрость всех профессоров в мире этому в подметки не годятся.

— Похоже, от Воздействия у тебя едет крыша, — пошутила Элиса.

Ее подруга, на удивление, восприняла ее замечание всерьез:

— Не думаю. Хотя я уже несколько ночей плохо сплю.

— Ты Жаклин об этом говорила?

— Она тоже плохо спит.

Элиса собиралась что-то сказать, но тут краем глаза заметила у своей левой ноги одного из этих крабов с разными клешнями: огромной правой и крохотной левой, которых Надя называла крабами-скрипачами. Подруга рассказала Элисе, что в джунглях и вокруг озера (где она еще не бывала) водились и другие виды животных, «имевших палеонтологическую ценность».

— Послушай-ка, — сказала Элиса, — эта тварь, которая собирается ущипнуть меня за ногу, тоже имеет палеонтологическую ценность, или можно его бацнуть по голове?

— Бедняжка. — Надя приподнялась и засмеялась. — Не надо его так, это же скрипач.

— Ну и пусть убирается вместе со своей музыкой. — Элиса швырнула в краба песком, и тот засеменил в другую сторону. — Вали отсюда.

Когда «опасность» миновала, Элиса перевернулась и легла грудью на полотенце. Надя сделала то же самое. Они лежали, сблизив лица и глядя друг на друга (Надя на нее, а она на саму себя, отраженную в Надиных очках). Ей подумалось, что их лежащие рядом тела резко контрастируют: смуглое-цвета-кофе-с-молоком и белое-цвета-сливочного-мороженого. Дующий с моря ветерок, плеск волн и вечерний воздух действовали так расслабляюще, что казалось, она сейчас уснет.