Читать книгу - "Мое сердце – бензопила - Стивен Грэм Джонс"

– В чем дело? – Джейд уворачивается, может, слегка переигрывая с возмущением.

– Подожди здесь со своим любимым учителем истории. – В голосе Харди нет и намека на уступчивость, он протискивается в магазин, напоследок протягивает руку – отдать желающим, если таковые найдутся, свою сигарету.

Проявляя солидарность или пытаясь ее проявить после очевидного предательства, Лета тоже проскальзывает в закрывающуюся дверь и успевает кивнуть Джейд: мол, я присмотрю, чтобы все было по закону, не допущу, чтобы ты осталась без поддержки.

Джейд в отчаянии хватает сигарету Харди, глубоко затягивается, наклоняет голову и выпускает идеальное, но сердитое колечко дыма. Мистер Холмс стоит рядом, он явно не знает, как себя вести, и Джейд предлагает ему затянуться.

– Сейчас можно. – Она имеет в виду сигарету. – Вы не учитель, я не ученица.

Он отворачивается и вдоль главной улицы смотрит на озеро.

– Вы ее жутко ненавидите, да? – спрашивает Джейд. – Терра Нову?

Он просто пожимает плечами.

– Что у нее за история, учитель?

– Никакой истории там нет.

– История есть всегда, – возражает Джейд. – Эту идею моей неокрепшей душе кое-кто внушил в последнем классе средней школы. Ничего не бывает просто так. Все имеет свою причину. У всего есть своя история. Вопрос в том, хотим ли мы в ней копаться.

Мистер Холмс довольно качает головой, он явно под впечатлением.

– Не скажу, что ты была моей лучшей ученицей, – говорит он, тщательно взвешивая слова. – Но тебя я точно не забуду.

– Мне светит умереть в фильме ужасов?

– Я не понимал, что именно ты хочешь мне сказать. Прости, Дженнифер!

– Джейд!

– Я должен был понять. И мог бы это прекратить…

– Историю надо документировать, иначе она не станет историей, – с блеском в глазах цитирует Джейд. – Документы, свидетельства, артефакты – вот она, святая троица. Иначе это просто сказочка. Убедительная, но пустая. Ваши слова, так?

– Мы еще не спросили его. – Холмс облизывает губы, видимо, в предвкушении, и Джейд понимает: учитель хочет ее защитить от «него», то есть от ее отца. В ней просыпается какое-то чувство, но сейчас оно неуместно.

Джейд затягивается и спрашивает:

– Вам не интересно, почему эту принцессу Терра Новы корежит от мысли, что здесь, в Пруфроке, есть отец – Честер Растлитель из комикса? Или, в нашем случае, Фарма…

– Морская свинка, – вставляет мистер Холмс. – Для итальянца это страшно оскорбительно. Его унижали в школе, потому что был жирный.

– У меня мурашки по коже не потому, что он итальянец. А потому что похож на Крюгера.

– Ты про «Кошмар на улице Вязов» или другой… «Последний дом слева»?

– Старый добрый маньяк из Спрингвуда собственной хитромудрой персоной. – Джейд удивлена, что мистер Холмс держит в голове столько названий. – Фред, Фредди, мистер Роджерс с улицы Вязов. Он обожал деток.

– А другой был насильником?

– Симпатичных злодеев в ужастиках мало.

– Считаешь, Фарма из них. – Холмс пожимает плечами. – Можно спросить, почему твои мысли текут именно в этом направлении?

– Что бы я ни сказала, все равно не поверите.

– Все равно не поверю? – переспрашивает мистер Холмс. – Только что мисс Мондрагон привела довольно веские доводы, разложила все по полочкам. Симптомы налицо, Дженнифер.

– Если у тебя пятна, еще не значит, что ты леопард, – напоминает Джейд. – Где я слышала эту оригинальную мысль?

– Будь мне все равно, я бы не пришел.

– Летали бы себе на самолетике. Понимаю.

Мистер Холмс хмыкает, будто в чем-то уличенный. И говорит, словно сдаваясь:

– В детстве у нас там был форт.

Он вскидывает подбородок в сторону озера Индиан, в сторону Терра Новы.

Джейд еще раз затягивается и задерживает в легких дым – не разрушать магию минуты.

– Мы построили плот, сшили пиратский флаг, все как положено, – продолжает мистер Холмс. – Встречались на этой стороне, у нового пирса – тогда он был новым – в полночь, со свечами и все такое, родители спали, а мы плыли на веслах к нашему тайному клубу.

– Значит, выстроив там крутые дома, они испоганили ваши детские воспоминания? – Джейд отворачивается, чтобы выдохнуть дым.

– К тому времени, когда Тео Мондрагон и его… дружки, так называемые промышленники, туда добрались, форт давно обветшал. Детство проходит быстро, глазом моргнуть не успеешь, как уже пора платить ипотеку. Но и форта давно нет. Сгорел.

– Пожар, – кивает Джейд, незаметно стряхивая пепел, постукивая по сигарете указательным пальцем, как делают в кино. И в реальной жизни тоже.

– Могу кое-что предложить. – Мистер Холмс поднимает глаза, чтобы поймать ее взгляд, дать ей понять, что не шутит, это не просто их обычная пикировка и «обмен любезностями». – Давай заключим сделку. Рассказываем друг другу все как есть. Никто этого уже не знает, кроме…

Он чуть кивает, имея в виду «Семейный доллар» Шерифа Харди.

– Он тоже входил в вашу пиратскую братию? – спрашивает Джейд.

– Тот пожар… – Рот и шея мистера Холмса дергаются, потому что после стольких лет он говорит об этом вслух. – Виноваты мы. Разожгли ночью костер. Горело девять дней. Погибли двое туристов из Канзаса. И местный пожарный – отец одного из них.

Джейд изумленно раскрывает рот:

– Старый проказник! По логике слэшера, по правильной логике, один из Основателей, этих воротил-промышленников, мог пятьдесят лет назад жить в Пруфроке и быть одним из пиратов. Может, от него они и узнали про заповедный берег… хотя вряд ли. От отца-Основателя, значит?

Мистер Холмс качает головой:

– У тебя на уме только одно?

– Похоже, саму возможность вы не отрицаете.

– Теперь твоя очередь.

Мистер Холмс забирает у нее сигарету и дрожащей рукой подносит ко рту, потом выбрасывает и растирает окурок подошвой сандалии – дольше, чем нужно, чтобы выдавить из него все соки, но ровно столько, сколько надо, чтобы увековечить грандиозное признание.

– В смысле, «моя очередь»? Сдать еще одну работу?

– Строить из себя дурочку можешь с ним – да с кем угодно! Твое дело. Но я-то знаю, Дженнифер. Ты далеко не дурочка.

– Ну спасибо.

– Я раскрыл тебе неприятную правду, теперь твой черед.

– Баш на баш, – усмехается Джейд. – Quid pro quo.

– Надо же, латынь. Не перестаешь меня удивлять, Дженнифер.

– Или разочаровывать, – добавляет Джейд. – Кстати, я Джейд.

– Твой черед.

– Никаких костров, которые видны из космоса, я не разводила.

– Когда мы сюда шли, меня вдруг осенило. Об одном жанре ужастиков ты в своих работах, очерках и статьях не писала никогда. Я подумал – это не случайно.

– Меня интересуют слэшеры, сами знаете. Других поджанров, о которых я не пишу, хватает. Изгонять дьявола – скучно, перепев западной религии, вампиры и оборотни – сплошь легенды и предания, так что им и веры нет, не важно, сколько они глоток перерезали, а уж дома с привидениями – вообще суррогат…

– Я про месть за изнасилование, Дженнифер.

– Меня зовут не так.

– Почему ты никогда не углублялась в этот поджанр?

Джейд позволяет взору затуманиться, так легче понять суть вопроса: месть за изнасилование, это когда женщину изнасиловали, оставили умирать, но она возвращается в мир живых и жестоко мстит обидчикам, часто окрашивая возмездие