Читать книгу - "Белые медведи - Анатолий Крысов"

Вода похожа на молоко, небо похоже на кусок масла, а наш корабль - на ломоть пшеничного хлеба. Бельмондо похож на Де Ниро, Де Ниро похож на Сальму Хайек, а Сальма Хайек постепенно становится мной. Мы все-таки успели добежать до второго пирса, понимаю я. Сидим сейчас на палубе и попиваем тропический дайкири. Наши тела - это ртутные оболочки, поэтому можно считать, что мы есть одно целое, плавно перетекающее из одного состояния в другое.

Вот мы превращаемся в подлинник Моны Лизы, затем в отрезанное ухо Ван Гога (или Льва Соломоновича), затем в гитарный проигрыш «Hotel California», затем в Панкийское ущелье, затем в прощальную песню Фредди Меркури, а затем и вовсе в четырех спившихся бомжей. У каждого в руке стакан с водкой, хотя мы думаем, что это дайкири, но откуда ему здесь взяться.

Звезды над нашими головами, не останавливаясь, валятся в воду, превращаясь в пограничные буйки. Вдалеке я вижу маяк, но позже понимаю, что это всего лишь еще одна записка моей сестры. Кстати, а нет ли ее здесь? Этот вопрос я задаю остальным.

Бельмондо отвечает:

- А кто это такая, твоя Инна?

Де Ниро отвечает:

- По-моему, это та полная женщина, что поет романсы на первой палубе в ресторане, нет?

Сальма Хайек отвечает:

- Нет, Инна - это я, я - это Инна.

Затем мы смеемся, но Сальма Хайек теперь действительно Инна. Она гладит мои щеку, волосы, брови, глаза, но я ничего не чувствую - так всегда бывает во снах. Луна спускается ко мне на плечо и что-то шепчет на ухо. Я с трудом понимаю ее язык, похожий на смесь английского и китайского. Примерный смысл услышанного таков:

- Она тебя любит, береги ее.

- Луна, - отвечаю я и дальше: о ком ты говоришь?

- О твоей сестре, дурачок! - и Луна улыбается.

Инна трансформируется обратно в Сальму Хайек, трет веки, потом говорит:

- Я - паршивая актриса. Я это знаю. Прости, Саша.

Из глубины палубы выходит официант. Он обнюхивает наши стаканы и говорит, что еще рано подавать горячее. Я смотрю на часы: стрелки показывают полночь. Интересно, когда мы куда-нибудь приплывем? И что это будет за место?

Луна на моем плече кувыркается через себя назад. Ее движения создают в воздухе волны, которые расходятся в разные стороны, искажая изображение. Таким образом, я уже не я, а Инна. Вижу происходящее глазами моей сестры.

Она - а я у нее в мозгу - находится в квартире и прячет последнюю записку между дверцами антресолей. Тонкие пальцы с ухоженными ногтями проталкивают клочок бумаги в узенькую щелку, получается ровно. Затем ноги Инны несут нас в спальню. Стены расплываются в резком motion blur’е, кажется, будто слезы застилают глаза.

Инна подходит к зеркалу, я вижу отражение ее лица в нем. По щекам действительно журчат слезы, а губы дрожат - это истерика. Реальность образует водоворот, который, раскручиваясь, превращается в торнадо, и мы попадаем в него. По стенам разлетаются ошметки бытия, облака обрушиваются прямо на крышу дома - я слышу треск шифера над головой. Песок бьет сотней маленьких фонтанов из промежутков между паркетными плитами.

В следующее мгновение я вижу стремительно приближающийся угол письменного стола, потом слышу удар. Инна бьется головой, не жалея сил. Раз удар, два удар, три удар, четыре удар. Скорость увеличивается, так что вскоре я сбиваюсь со счета. На размытие в глазах накладывается полупрозрачный слой красного цвета - это кровь.

Затем движения замедляются, на несколько секунд наступает состояние невесомости, и, наконец, тело Инны всей своей тяжестью обрушивается на пол. Глаза еще открыты, поэтому я вижу карлика, стоящего в дверном проеме. Но я уже не сплю.

Карлик залезает на кресло и оттуда включает свет в комнате. Я лежу на диване, где заснул с мобильником в руке. Сколько сейчас времени и где Вова?

Движения карлика вызвали бы в любом другом случае улыбку: он похож на неумелого ребенка, который еще только учится ходить. Шагая, карлик перемещает вместе с ногами все тело, как пингвин. Комизма ситуации прибавляет его тоненький голосок, говорящий:

- Проснулся, Саша?

Я пытаюсь кивнуть, подняться, ударить его, но не могу: похоже, карлик ввел мне какое-то вещество, обладающее парализующим свойством. Единственное, что удается делать - да, и то с неимоверным трудом - это моргать. Кажется, что на обоих веках у меня уселось по борцу сумо.

- Сейчас вернусь, - говорит карлик и выходит из комнаты.