Читать книгу - "Няня - Джилли Макмиллан"

за Руби вместе с матерью, когда я начну работать? Надеюсь, это будет не слишком сложно, а за дополнительное время и обязанности мы вам доплатим.

– Если леди Холт это необходимо, я все сделаю.

– Но…

– Работы мне хватает, но думаю, что мы справимся.

– Вы уверены?

– Если не поспешите, магазины закроются.

Намек понятен, и я выхожу из дома.

Приехав в Мальборо, заглядываю в один бутик, где началась распродажа. Костюм я себе позволить не могу, зато натыкаюсь на блузку именно моего размера. Какое искушение…

– Не хотите примерить? – подает голос из-за кассы продавец-консультант.

– Если можно.

– Сейчас в примерочной одна леди. Как только она выйдет – милости просим.

Занавеска примерочной кабинки раздвигается, и в зале появляется женщина в длинном вечернем платье. Поворачивается в профиль, смотрит на себя в огромное, на всю стену, зеркало. Платье великолепное и в меру смелое: облегает тело, как перчатка, и струится мягкими складками. Женщина чуть поддергивает платье; она босиком. Я медленно поднимаю глаза от подола вверх, смотрю ей в лицо, и мы обе вздрагиваем. Это снова Ханна, но в таком образе я ее не видела никогда, даже представить не могла. В пору моего детства принцессой была я, а Ханна – моей придворной, но ни в коем случае не королевой.

– Ой! – вскрикивает она от неожиданности, а я, не зная, что еще сказать, бормочу:

– Красивое платье…

– Спасибо. Приглашают на свадьбу – нужно подобрать подходящий наряд. Но это, наверное, немного слишком.

– Ничего подобного! Выглядит просто ошеломляюще. Не помнишь, было ли у матери похожее?

Платье и вправду кажется смутно знакомым.

– Вряд ли. Во всяком случае, я не припоминаю. Как она?

– Вроде бы неплохо, спасибо. Изо всех сил изображает из себя тяжело больную пациентку. Руби обнаружила, что старые звонки для слуг все еще работают, и мать приспособилась пользоваться тем, что в ее спальне.

– Рада слышать, что она идет на поправку. Ужасное происшествие, тем более для человека в ее возрасте.

Ханна весьма любезна. Другая на ее месте немедленно начала бы меня допрашивать, что там мать вынюхивала возле ее дома. Ее доброта придает мне решимости.

– Могу я пригласить тебя на чай? Так благодарна тебе за то, что ты помогла матери. Я как раз сегодня свободна, а ты? Хотела купить тебе какой-нибудь подарок, но так будет даже лучше. Если не возражаешь, разумеется.

– С удовольствием, – отвечает бывшая няня.

Я невольно расплываюсь в улыбке, и Ханна снова проходит в примерочную кабинку.

– Платье возьмете? – спрашивает продавщица.

– Я подумаю, – отвечает Ханна.

– Будете мерить блузку? – обращается девушка уже ко мне, и я прошу совета у Ханны:

– Тебе нравится?

– По-моему, она чудесна, дорогая.

Разыскиваю в складках блузки ценник. Мне пока не по карману покупать такие дорогие вещи, пусть они и со скидкой.

– Примерю в следующий раз.

– Не могу обещать, что ее не купят до вашего прихода, – предупреждает продавщица. – Вещи со скидкой мы для покупателей не придерживаем.

– Ничего, в любом случае она для меня дороговата.

Мы с Ханной идем по тропинке вдоль берега. У воды резвится малыш, за ним следит мать, а может – няня, и они вместе кормят уточек. Ужасно хочу расспросить Ханну о той ночи, когда она от нас ушла, но не могу: нервничаю так, что во рту пересыхает, а сердце ухает, словно колокол – точь-в-точь как в тот раз, когда сидела в машине у ее коттеджа. Откашливаюсь. Надеюсь, Ханна не заметит, как дрожит мой голос.

– Когда-то я тоже любила кормить уток.

– Да-да, – подтверждает Ханна. – А лебедей опасалась.

– Серьезно? Всегда ими восхищалась, что в них страшного?

– Ты боялась, и правильно делала. Мне это было на руку, ведь ты не подходила к ним близко. Взрослый лебедь запросто может сломать руку мужчине.

Хм, надо же, а я думала, что о лебедях мне рассказывала мать. Значит, ошибалась.

– Не хочешь сходить в чайную комнату «Полли»? Помнишь, мы часто там бывали, – предлагаю я.

– Почему бы и нет?

С тех пор, как мы последний раз сидели в «Полли», здесь почти ничего не изменилось. С балок в передней части зала все так же свисают грозди декоративных корзин. Потолки здесь низкие, причудливо выгнутые, а персонал, как и тридцать лет назад, носит черно-белую униформу и фартучки с оборками.

– Смотри, наш старый столик не занят! – улыбаюсь я. – Присядем там?

– Конечно. После тебя.

Наш привычный стол находится у окна. Отсюда отличный вид на оживленную главную улицу. Мы располагаемся лицом друг к другу, и годы, разделившие нас, вдруг тают, а затем снова ложатся на плечи тяжелым грузом. У меня продолжает трепыхаться сердце, и все же никак не соберусь с духом спросить Ханну: что же тогда произошло?

– Помнишь, как мы сочиняли разные истории о людях за окном?

– Было дело! Всегда замечала, что у тебя богатое, даже необузданное воображение. Ты упивалась своими историями. Если не сочиняла сама – значит, читала. До сих пор вспоминаю твою коллекцию книжек о лошадках и детях.

– Что будем заказывать? – спрашивает нависшая над столом официантка.

– Как обычно? – предлагаю я.

В детстве мы каждый раз брали одно и то же.

– Было бы замечательно!

– Тогда нам два чая «Эрл Грей», кусочек торта с лимонной глазурью, а еще топленые сливки и джем.

Самой странно: словно в зале прозвучало эхо из далеких времен.

Ханна разворачивает на коленях накрахмаленную салфетку. Незаданный вопрос обжигает мне кончик языка, однако, похоже, всю свою храбрость я оставила в бутике с распродажей.

– Ханна, не представляешь, как я признательна за то, что ты помогла матери.

Пустые, банальные слова. Трусость, иначе и не скажешь. Господи, почему так сложно возвращаться в прошлое? Разве может ответ Ханны на главный вопрос ранить меня больнее, чем ее уход тридцать лет назад?

– Любой на моем месте поступил бы точно так же.

– Ну, не знаю. Ты ведь поехала с ней в больницу – это очень много значит.

– Как можно было ее оставить, если рядом нет никого из родственников…

Я слышу ее ответ, но не вдумываюсь в смысл. Делаю глубокий вдох. Ну же, будь взрослой девочкой, соберись! Задай вопрос сейчас – иначе никогда не узнаешь правды…

– Ханна…

– Да, милая?

У нее все те же глубокие влажные глаза, излучающие сочувствие и поддержку. С матерью не сравнить – у той взгляд зеленых глаз острый, колючий.

– Можешь не отвечать, если тебе неудобно, но…

Я делаю длинную паузу и резко выдыхаю, словно перед прыжком в воду. Да что со мной такое? Берешь и спрашиваешь…

– Что ты