Читать книгу - "Лик смерти - Коди Макфейден"

«Сколько жизней можно прожить за один-единственный день?»

Я была дома, одна. Бонни осталась ночевать у Алана с Элайной. Было бы жестоко ее будить лишь за тем, чтобы она скрасила мое одиночество. Я только что приняла душ, села на диван перед выключенным телевизором (ноги на журнальном столике) и уставилась в пространство. Я с трудом избавлялась от этого дня. Все мысли, связанные с очередным преступлением, я научилась оставлять за порогом дома.

Как разделить два этих мира: жизнь и смерть? Как не дать им просочиться друг в друга? На эти вопросы каждый полицейский и каждый агент должен ответить себе сам. У меня не всегда получалось, но я справилась. Обычно я начинала с того, что заставляла себя улыбаться. И если могла — улыбалась. Если могла улыбаться — смеялась и, смеясь, оставляла покойников там, где им и положено быть.

Зазвонил мобильный.

— Привет, Барри.

— У меня есть новости о жертвах в квартире. Не знаю, как они связаны со всем остальным, но это интересно.

Я тут же схватила с журнального столика блокнот и ручку.

— Рассказывай.

— Мужчину зовут Хосе Варгас. Пятьдесят восемь лет, родом из солнечной Аргентины. Добропорядочным гражданином его не назовешь. Он отбывал срок за кражу со взломом, бандитское нападение, за попытку изнасилования и половую связь с несовершеннолетними.

— Славный малый!

— Да уж. Его подозревали в сутенерстве, растлении малолетних и жестоком обращении с животными, но осужден он не был.

— В жестоком обращении с животными?

— В сексуальном плане, по всей видимости.

— Какая гадость!

— В конце семидесятых были подозрения, что он замешан в торговле людьми, однако доказательств так и не нашли. Вот и все, что мне пока удалось узнать о мистере Варгасе. Вряд ли его будут искать.

— А девочка?

— О ней пока ничего не известно. Документов в квартире нет. Да, я обнаружил татуировку у нее на левой руке: какая-то надпись, по-моему, кириллицей, но утверждать не буду.

— Так девочка русская?

— Похоже. Хотя не обязательно из России. И еще. У нее на ступнях — шрамы. Такие же, как мы видели в доме Кингсли, только свежее.

Я почувствовала резкий всплеск адреналина.

— Очень важная новость, Барри. Шрамы — это ключ.

— Согласен. Вот и все, что пока у нас есть. Келли и Сайкс сейчас собираются в город. А я отправляюсь обратно к Кингсли. Утром перезвоню.

Я откинула голову и уставилась в потолок. Он был покрыт звукоизолирующей плиткой с эффектом поп-корна, которая считалась когда-то верхом совершенства, но давно вышла из моды. Мы с Мэтом хотели избавиться от нее, да так и не собрались.

«Шрамы, — подумала я, — шрамы и дети. Что бы это значило?»

В отсутствие свидетельских показаний, признаний убийцы и видеозаписей его преступления остается одно: собрать всю информацию (чем быстрее, тем лучше), тщательно ее проверить, упорядочить и попытаться понять. Рамки следствия не должны расширяться, их необходимо сузить.

Я сползла с дивана, уселась на полу напротив столика и вырвала несколько страниц из блокнота. Пора записать мысли и, положив записи перед собой, увидеть наконец, что объединяет эти два преступления.

Расположив листки горизонтально, на одном из них, вверху, я вывела:

Преступник.

Задумалась, покусала ручку и продолжила:

Методы:

Он перерезал горло всем своим жертвам.

Поступок глубоко личный. Пустил им кровь, а кровь для него очень важна и символично.

Он распотрошил тела взрослых после смерти.

А может, и до…

Поведение:

Он изуродовал только тела взрослых, а детей оставил в покое. Почему?

С женщинами он обошелся не так свирепо, как с мужчинами, и даже закрыл им глаза.

Он хотел, чтобы именно мужчины видели все. Почему?

Может, он гей?

Я задумалась: «Не преждевременно ли? У нас слишком мало сведений, чтобы делать подобные утверждения. И все-таки факт, что убийца более спокоен с женщинами, говорит сам за себя».

В ритуальном серийном убийстве почти всегда присутствует сексуальный подтекст, и пол жертвы в большинстве случаев соответствует сексуальной ориентации убийцы. Даммерс был гей, вот и убивал представителей своего пола. А мужчина с нормальной ориентацией убивает женщин. И так далее.

«Убивают тех, кто бесит или обманывает ожидания, — заметил однажды мой преподаватель. — А кто лучше предмета желания может возбудить ярость и горько разочаровать? Или, — продолжал он, — скажу грубее: кого убийца представляет себе, когда мастурбирует, — мужчину или женщину? Ответом станет пол его жертвы».

Я продолжала писать дальше.

Убийца нападал средь бела дня.

Зачем он так рисковал?

Он оставил Сару в живых. Вышел на связь с полицией. Все спланировал наперед.

Он что-то хочет сказать.

Послание, оставленное в комнате Сары: «Это пристанище боли». Послание, оставленное в квартире Варгаса: «Здесь свершилось правосудие».

(Почему «боль» для Сары, а «правосудие» для Варгаса? Это очень важно.)

Производит впечатление дезорганизованного.