Читать книгу - "Проклятие Озерной Ведьмы - Стивен Грэм Джонс"

В. Два или три раза в неделю мисс Дэниэлс посещает местное кладбище. Именно там она выкуривает бóльшую часть тех сигарет, что покупает («Американ Спирит Ориджинал»). Надгробный камень, о который она гасит окурки, установлен на могиле Грейди «Медведя» Холмса (место 74m-199). Впрочем, на пути к этому надгробию мисс Дэниэлс нередко проходит кончиками пальцев и по другим надгробиям. В ближайшие дни близ могилы Холмса будет установлено подслушивающее устройство.

Г. В конце каждого дня (за три [3] недели наблюдений ею был пропущен только один [1] день) мисс Дэниэлс приходит на берег озера и садится на мемориальную скамью «Мелани Харди, 1981–1993». Здесь она выкуривает еще больше сигарет. Но, в отличие от кладбища, она никогда не оставляет окурков на галечнике вокруг скамьи. Напротив, она старательно собирает их в руку, но не бросает в урну у пристани, а несет домой и там бросает их в мусорный бачок. К настоящему времени она не сказала ничего ни на терапевтических сессиях, ни во время сотовых коммуникаций в связи с этими практиками, так что можно предположить, что это какой-то приватный ритуал или суеверие. Примечание: Местная жительница Джослин Кейтс использует эту мемориальную скамью подобным же образом, иногда это требует безмолвной координации между нею и мисс Дэниэлс.

Д. Мисс Дэниэлс всего раз, 4 июля, посетила среднюю школу Хендерсона. Она пробралась внутрь через окно, зафиксированное в открытом положении для проветривания смотрителем школы Реджини «Фармой» Бриджером. Мисс Дэниэлс предприняла две попытки проникнуть в школу, демонстрируя при этом свидетельства эмоционального и психологического срыва, что влияло на ее внимание и координацию. Поскольку в городе по случаю праздников тишина, все покорно подчиняются приказу оставаться дома, «никаких фейерверков, никаких прогулок на лодках» (из канцелярии шерифа, 934–11i), характер активности мисс Дэниэлс в школе был установлен опосредованно с помощью незаконных записей камерой наблюдения и их архивных копий, обнаруженных 27 апреля 2023 года (см. 12f в полном виде). На записи мы видим мисс Дэниэлс в женском туалете в восточном крыле у мужского спортзала. Она принесла с собой ломик, с помощью которого пытается расколоть плитки в стене над зеркалом. Однако ее сил для этого не хватает, поскольку ее продолжающиеся эмоциональные и психологические срывы постоянно роняют ее на пол. Наконец она прекращает эти вандальные действия, чтобы лучше преодолеть этап срыва. Она садится на пол спиной к мусорной корзинке и начинает разрушительные возвратно-поступательные движения ломиком в своем заджинсованном паху, возможно, это делается с суицидальными намерениями (самоубийства составляют 14 % смертей среди новых заключенных, см. https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC4520329/). Мисс Дэниэлс прорывает джинсовую материю и выходит на кожу под ней, когда дверь туалета открывается. Это Лета Мондрагон-Томпкинс, она бросается к мисс Дэниэлс, обнимает ее, прижимается к ней лбом. Когда они размыкают объятия, миссис Мондрагон-Томпкинс встает, держа в руках ломик на груди, словно взвешивая его на вес и эффективность. Она выше и сильнее мисс Дэниэлс, не страдает ни от каких эмоциональных или психологических проблем, она способна надлежащим образом завершить разрушение школы, начатое мисс Дэниэлс. На пути к двери мисс Дэниэлс останавливается, достает из заднего кармана, насколько об этом можно судить по записи, авторучку или карандаш и кладет его на зеркало, у нее, судя по всему, были весьма основательные причины обратиться к терапевту или к другим своим знакомым по сотовой связи или в Сети. Как бы там ни было, бессмысленный вандализм по отношению к школьной собственности согласуется с паттернами криминального поведения, а также ее сопротивление наречению Дикон-Пойнта.

Батарейки не прилагаются

– Ты вытащил меня из класса, чтобы узнать, как я поживаю? – говорю я Баннеру, когда мы останавливаемся перед школой. Ровно перед тем как отвесить ему пендаля по его шерифской заднице.

Чей-то отец в золотистой «Хонде» на полосе, где остановка разрешена только для посадки и высадки, вылезает из свой машины и смотрит на нас над ее крышей, во рту у него пышка в сахарной пудре, его телефон уже записывает то, что похоже на «происшествие», что переводится как «мы заработаем кучу лайков в онлайне».

Типа у меня их там маловато.

Я наступаю на тулью ковбойской шляпы Баннера и выставляю перед ним средний палец в сторону папаши с пышкой; папаша через некоторое время оглядывается, словно ищет помощи, потом наконец проглатывает пышку, как змея глотает яйцо, и складывается на свое сиденье за рулем, нажимает кнопку, чтобы поднять окно, хотя тут висит знак, который требует, чтобы родители не задерживались на парковке, не глушили двигатели.

Может, в обязанности учителя не входит изгнание родителей с парковки. Если так, то об этом следовало написать в пособии для преподавательского состава. Крупными буквами. В главе, написанной специально для меня.

– Джейд, ты не можешь просто… – говорит Баннер, вставая на ноги, возможно имея в виду, что я не имею права запугивать людей на парковке, а может быть, нападать на представителя власти. Когда вы – это я, то всякое говно просто типа накапливается.

Я поднимаю драгоценную ковбойскую шляпу Баннера с жесткой травы, выдавливаю тулью на ее место и швыряю ему, бросая вызов: ну-ка потребуй, чтобы я извинилась перед тобой.

– Это все… – стонет он, разглядывая сплющенную тулью, нанесенный шляпе ущерб.

– Теперь это индейская шляпа, – говорю я ему и бросаюсь к дверям, чтобы спасти свой класс от педагогики Харрисона.

Я на мгновение чувствую себя тобой, мистер Холмс.

У меня нет ваших поношенных лоферов и коричневых слаксов, нет классических мужских рубашек с короткими рукавами и галстуков, которые вышли из моды, насколько я в этом разбираюсь, десять, а то и двадцать лет назад, но, как и вы, эта девица устроит настоящий ад, прежде чем позволить кому-то другому рассказывать, что такое настоящая история штата Айдахо, а что такое ненастоящая.

Вот только Баннер ухватил меня под руку.

Мне хочется пихнуть его еще раз, но он сильнее меня.

– Не вынуждай меня надеть на тебя наручники, – говорит он, изображая ухмылку на «официальном лице».

– Неужели? Хочешь попробовать? – говорю я и, вывернув руки наизнанку, подношу их к его лицу.

– Джейд, я…

– Теперь это моя работа, – говорю я, взмахнув рукой в сторону школы. – Я больше не та девочка, которая на каждом углу кричала «Слэшер!», можете вы взять это, наконец, в голову – вы все: ты, Пруфрок и весь мир. Это не моя