Читать книгу - "Смерть в Лиссабоне - Роберт Уилсон"

Среда, 20.30,17 июня 199…

квартира Луизы, Руа-Актор-Таборда.

Лиссабон.

Мы лежали в постели. Она положила голову мне на живот. Мы лежали голые, даже не прикрытые простыней. Окна были распахнуты, и в комнату дул легкий ветерок. Мы курили, стряхивая пепел в одну и ту же тяжелую стеклянную пепельницу на краю кровати, и попивали виски из стакана, стоявшего на другом ее краю. Мы лежали, глядя в потолок. Последние сорок минут я занимался тем, что рассказывал Луизе Мадругаде все, что мне было известно об убийстве Катарины Оливейры. Когда я закончил, минут пятнадцать мы молчали.

— Вот уже два месяца, как меня интересует «Банку де Осеану и Роша», — сказала она.

— Не открывай там счет.

— Я пытаюсь понять, есть ли связь между ним и нацистским золотом.

— Лучше держи деньги под матрасом, как это делают добропорядочные крестьянки.

— Послушай меня.

— Я слушаю. А почему тебя так заинтересовало нацистское золото?

— Потому что это сенсация. Все эти специальные комиссии заставляют банки по всему миру открывать свои архивы. Для моей докторской будет очень хорошо, если я сумею нарыть что-то и в Португалии. Так или иначе, изучать экономику периода Салазара без рассмотрения ее военного периода было бы серьезным упущением.

— Карлуш прочел мне в воскресенье газетную публикацию, где говорилось, что наш золотой запас за время войны увеличился в семь раз.

— В результате экспорта вольфрама, жести, сардин, оливкового масла, одеял и шкур. Ну, ты знаешь. Мы сбывали все это обеим сторонам конфликта.

— Кому-то это кажется предосудительным, других удивляет, — сказал я. — Ну а по мне — это нормальный бизнес. Деньги и мораль несовместимы.

— Мое предположение состоит в том, что все строительство Салазара — автомагистрали, коммуникации, мост Двадцать Пятого Апреля, стадион, все строительство в Лиссабоне и его пригородах — финансировалось не только за счет выгодной торговли во время войны, но и из денег, полученных Салазаром от нацистов в конце войны, когда они вывозили из Европы награбленное. И тут не обошлось без «Банку де Осеану и Роша».

— Опасное умозаключение, — сказал я. — Может быть, тебе стоит поделиться со мной, каким образом ты это выяснила.

— Совсем недалеко от «Банку де Осеану и Роша», возле станции метро «Анжуш» на Руа-Франсишку-Рибейру, высится безобразное здание «Банку де Португал». Туда стекаются и там хранятся архивные материалы всех банков и компаний, зарегистрированных в Португалии начиная с девятнадцатого века. Ты можешь наведаться туда и пролистать уставные документы «Банку де Осеану и Роша». Увидишь, что первыми директорами банка были Жоакин Абрантеш, Освальд Лерер и Клаус Фельзен.

— Когда это было?

— В войну, — сказала она, прихлебывая виски. — Но к тысяча девятьсот сорок шестому году директоров осталось двое: Жоакин Абрантеш и Клаус Фельзен с долями акций соответственно в пятьдесят один и сорок девять процентов.

— Я считал, что все германские активы в Португалии после войны были конфискованы.

— Правильно. Но Жоакин Абрантеш являлся владельцем, и банк считался португальским, — сказала она. — И еще одна интересная деталь: я ознакомилась с архивом одного бельгийского бизнесмена. Я дружу с его внучкой. Отгадай, чье имя там всплывает?

— Клауса Фельзена.

— Через него шел экспорт вольфрама.

— И ты, стало быть, считаешь, что вот-вот получишь в руки доказательства, — сказал я. — А что сталось с этим Клаусом Фельзеном после войны?

— Он значится во всех уставных документах вплоть до тысяча девятьсот шестьдесят второго года, когда имя его оттуда исчезло. Я спросила отца, знакомо ли ему это имя. Он ответил, что с ним был связан один скандал, разразившийся в деловых кругах Лиссабона. Под Рождество тысяча девятьсот шестьдесят первого года Клаус Фельзен застрелил у себя дома немецкого туриста, после чего отбыл двадцатилетний срок за убийство в тюрьме Кашиаш.