Читать книгу - "Проклятие Озерной Ведьмы - Стивен Грэм Джонс"

Неверно.

– Кто? – тихим голосом спрашиваю я, хотя на самом деле не хочу знать ответа.

Призрачное Лицо смотрит прямо на меня, прямо в мою душу и ждет, когда все это объяснится само собой.

Но оно не объяснится. Не объясняется.

Я качаю головой, нет, и этот Призрачное Лицо делает шаг в мою сторону, словно чтобы помочь мне сообразить. Она даже наклоняет голову, вглядывается в меня – Майкл, очарованный этой ученицей средней школы, которую он пригвоздил к стене здоровенным ножом.

И теперь я вижу, почему кривая ее спины или наклон бедер, когда она поднимала вверх руки, казались мне в достаточной мере говорящими, чтобы опознать ее и под этой накидкой: она не поднимала руку, она держала в ней набалдашник трости?

Она, как в старинном танцевальном номере, кладет на набалдашник вторую руку и теперь опирается на трость перед собой.

– Кто ты? – кричу я, готовая в любое мгновение развернуться и бежать со всех ног.

Призрачное Лицо в ответ пожимает плечами, смотрит на какое-то движение слева от нее – там цокает копытами тощая пегая лошадь, – потом переводит взгляд на меня.

– Послушай, – говорит она, голос у нее хрипловатый и знакомый, но я пока так и не могу понять, кому он принадлежит. А она тем временем левой рукой снимает маску.

Под ней, словно в рекламе шампуня, ярды гладких шелковых волос, светлых, цвета платины. Волосы Шароны. Вместо того чтобы смотреть ей в глаза через маски, которые мы надеваем, я всегда разглядываю ее кудри.

Она встряхивает своими великолепными локонами, словно наслаждаясь наконец возможностью отпустить их на свободу, и, упав ей на спину, улегшись на ее плечи, они обретают привычный для меня вид…

Лицо ее раскрашено на манер Призрачного Лица. А такого я никогда не видела за все мои годы видеомании. Когда Джейсон теряет свою вратарскую маску, под ней обнаруживается его озорное лицо. Когда Лори снимает маску Майкла, то оказывается, что он гораздо привлекательнее своих поступков. Когда Тина снимает маску Фредди, он превращается в аниматронную черепушку.

– Ты спрашивала про этот эпизод из «Когда животные атакуют»? – с ухмылкой спрашивает она, глядя мне в глаза, голос у нее по-прежнему хрипловат.

– Ты… ты не Шарона, – говорю я ей, прокручивая в уме все дальше и дальше все сессии, какие у нас были в парке Основателей. Тогда не было никакой трости, но… она всегда сидела на качелях, когда я приходила, разве не так? И еще: когда я уходила, сутулясь, сессия заканчивалась. Трость, если была какая-то трость, наверное, лежала, присыпанная гравием, разве такого не могло быть?

Но вот волосы. Вся эта неприкосновенная белокурость.

– Джинджер Бейкер? – говорю я и теряю способность дышать.

Но это невозможно. Я чувствовала, как отвертка вонзилась ей в ухо.

Потом время замедляется настолько, что я могу понять, почему эти волосы так красивы, так идеальны: они новые.

У нее было четыре года, чтобы их отрастить.

– Синнамон, – говорю я, испытывая нечто, очень похожее на недоумение.

Она изображает книксен, самый идеальный книксен в истории книксенов и размахивает перед собой маской Призрачного Лица.

Синнамон Бейкер, черт побери.

Та Джинджер, что жила в палате 308 в 2019 году, сказала мне, что ее сестра Синнамон горит жаждой отмщения мне за то, что я способствовала смерти ее родителей. И еще планирует ложно обвинить меня в смерти всех учеников средней школы, которых она убивает.

Мрачный Мельник все испортил, предоставив ей более героические варианты – дал ей шанс сыграть последнюю девушку на высокой сцене, – что типа привело к совершенно другим результатам, она сломала себе позвоночник, но… с ее-то деньгами вполне можно заказать новый? Не забудьте, что та девушка, которую сбил автобус в «Дрянных девчонках», жива-здорова и участвует в рекламных съемках в бюстгальтере.

Каждый день случаются вещи все глупее и глупее.

А Синнамон Бейкер определенно самая дрянная из всех дрянных девчонок.

Нет, девушка-слэшер, то была не Лана Синглтон. В очередной раз ты обвинила Терру-Нову, не имея реальных улик, – одни подозрения и то, что, вероятно, сводится к предрассудкам. Нет, Лана, может быть, не любит тебя или этот город, но это не значит, что она намерена уничтожить его, верно? Может быть, для нее предложение этого фильма фактически предполагало начало процесса исцеления? Предполагало нечто вроде «без ущерба нет и нарушения»?

Не имеет значения.

Имеет значение вот что: передо мной стоит перепуганная маленькая девочка с лицом, расписанным белым и черным под Призрачное Лицо, и я познакомилась с ней в коридоре яхты восемь лет назад. Она все тот же предводитель команды болельщиков, которая всадила отвертку в ухо ставшей мертвым грузом сестры, а потом вошла в разбитое окно прокатного пункта видеокассет, чтобы сразиться с худшим из серийных убийц во всей кровавой истории Америки.

– Твой голос, – говорю я, взвесив все аргументы.

Синнамон пожимает плечами, словно пойманная, мол, ну и что дальше.

Шарона как-то сказала мне, что у нее больной голос из-за бронхита, осложненного астмой, причиной чему отвратительные сигары ее отца. Но теперь я могу точно сказать, откуда у нее такой голос, а должна была это понять давным-давно: от удара лопатой ей по горлу четыре года назад.

– Твой отец умер не из-за несчастного случая на воде, – с трудом выдавливаю из себя я.

– В любом случае это был несчастный случай на воде, – возражает Синнамон.

– И все время это была ты? – не могу не спросить я.

Синнамон пожимает плечами, явно гордясь собой.

– Оставь это себе, – говорит Синнамон, имея в виду футболку с принтом «Черепашек-ниндзя», которая сейчас на мне, и тогда я вспоминаю слова, которые она как-то сказала мне о Джейсоне Вурхизе: «хоккейная маска и клюшки» – именно клюшки во множественном числе.

Чего у Джейсона никогда не было. Но парень, который дружил с Черепашками, всегда носил с собой несколько штук, верно?

Она все говорила и говорила, пока я обнажала перед ней душу, крепко сжимая цепочку моих качелей, чтобы ни одной слезы не уронить, не превратится в слюнтяя, каким она хотела бы меня увидеть, в глину, как ей нужно, чтобы было из чего вылепить эту концовку.

– Что ты с ней сделала? – спрашиваю я.

– С кем?

– С доктором Уоттс.

Синнамон только надувает губы, чтобы показать, насколько утомительны для нее все эти подробности.

– Это все ты устроила? – говорю я, выкидывая перед собой руки.

– Это больше, чем то, на что могла надеяться любая девушка, – говорит она, опуская свое разукрашенное лицо, но