Читать книгу - "Проклятие Озерной Ведьмы - Стивен Грэм Джонс"

Когда медведь бросается на Сета, тот поворачивается, его движения гораздо легче, чем у любого Призрачного Лица, он уже поднялся с корточек и сделал разворот на сто восемьдесят градусов, каким-то образом опережая молодого медведя, который весь ноги, зубы и чувство голода.

За молодым выстраиваются еще два, а потом к ним присоединяется третий – крупная медведица, я таких в жизни не видела, – под ее тяжелым бегом сотрясается земля.

Сет Маллинс, подняв облако серебряных брызг, перебегает на другой берег речки.

Молодой медведь бежит следом, не обращая ни малейшего внимания на воду, за молодым пересекают речку и остальные медведи.

«Беги, брат», – говорю я в своей голове Сету, и тут кто-то легонько, кончиками пальцев, касается моего плеча.

Рядом со мной стоит Лета. Я обнимаю ее здоровой рукой за талию, становлюсь вплотную к ней. На руках у нее та маленькая девочка, рука которой почти оторвана, едва держится на каких-то импровизированных бинтах Леты. Девочка молчит, глаза у нее закрыты – она то ли без сознания, то ли в шоке.

Это и меня ждет. Непременно. Это ждет всех нас.

– Эд? – спрашивает Лета, хотя на самом деле ответ она знать не хочет.

Я почти не имею представления о том, что я могу сказать ей здесь.

– Она… – начинаю я, надеясь, что придумаю что-нибудь на ходу, но только кошу глазами, будто прослеживаю мой ответ, исчезающий вдали. Наконец, мне удается выдавить из себя: – Фарма… она с Фармой.

Лету словно пружиной отбрасывает от меня, ее плечи нависают над грудной клеткой, левая рука закрывает рот.

Она вцепляется в мое предплечье, и я, видя, каким взглядом она смотрит на меня, думаю: я никогда не обзаведусь детьми. На ее лице такое выражение ужаса – я его даже оценить не могу.

– Где Тиффани? – спрашивает она, даже не отдавая себе отчет в том, с какой силой ее пальцы сжимают мою руку.

Я поворачиваюсь к Тифф – она теперь сидит, обнимает руками колени и рыдает. Лета кивает, она уже вся озабочена одним: она передает мне полуживую девочку. Я беру ее, устраиваю поудобнее на своих руках, а Лета бежит к Тифф, встряхнуть ее, устроить ей допрос.

«Она не виновата», – хочу я крикнуть ей вслед.

Но Лета сама знает. На каком-то подсознательном уровне. Она сейчас в таком состоянии, что вполне может размозжить кому-нибудь голову и даже не моргнуть, но она никогда не поступит так с человеком, который этого не заслужил.

Наверное. Надеюсь.

Я не стала смотреть, как упадет оставленный пакет с медвежьей приманкой, подошла к нему, заглянула внутрь на глазурь. Запах и в самом деле был великолепный. Я закрыла глаза, чтобы вдохнуть этот аромат, и тут из громкоговорителей раздался треск, и я мгновенно выпрямилась.

Я, словно новорожденная, вперилась глазами в экран на стене плотины – кино продолжалось.

Йен Йэнссон сидит на качелях в парке, губы все в белом, он высовывает язык, чтобы слизнуть хотя бы часть этой белизны, наверняка – сахарной пудры. Я киваю, как будто разделяя его пристрастие к сладкому, и… черт, конечно же. Он был здесь в ту ночь, когда Ангел озера Индиан свинтила голову Грейсону Брасту, верно? После того как Грейсон Браст выкопался из собственной могилы, как и все озерные мертвецы? Вот почему Йен падок на сладкое, и вот откуда вся эта история с обезглавливанием.

– Очень вовремя, – говорю я себе, потому что я своего рода детектив: всегда разгадываю дело, когда это уже никому не нужно.

Но, переведя взгляд с Йена на этих качелях на узкий хребет плотины, который ярдов на сорок возвышается над кабиной пульта управления, я вижу наверху еще одну загадку – силуэт чернее черного неба за ним.

Моя первая мысль, которая приходит ко мне в обход всех мыслительных процессов, состоит в том, что это индеец шошон времен лука и стрел, который, как говорил Харди, неожиданно появляется на этой стороне озера, когда оно переполнено.

Что бы могло означать возвращение одного из них сейчас?

Но голова этого шошона… нет, не такая, как надо.

Дело не в том, что индейцы не носят ковбойских шляп (на мне была такая шляпа сегодня немногим раньше, и я не сомневаюсь, что и на Кросс Булл Джо тоже была такая же в день рождения Кристин Джиллетт), но есть в этих полях что-то такое… шляпа не похожа на ковбойскую, она похожа… на что-то из хеви-метал. Дальше некуда.

– Лемми? – говорю я. «Английская роза» где-то здесь неподалеку, покачивается на этом высоком утесе воды, и именно Лемми сбросил туда свой плавучий шатер, чтобы привлечь всех. А из этого вытекает… что он знал об этом представлении? И он один из его устроителей?

Но разве можно разглядеть происходящую здесь бойню с такой верхотуры?

Я подпрыгиваю, машу руками, одна из них стонет от боли, но понимаю, что я не больше муравья. Даже меньше. «Лемм-м-м-ми!» – все равно кричу я, потому что надо попытаться, а еще потому, что я не хочу, чтобы это был он. Да, конечно, Билли и Стью учились в старшей школе, но сейчас другое кино, а это один из моих учеников.

Тот, который стоял у дома, в котором наркодилер потерял свою голову.

Я перестаю махать руками, просто смотрю на него, не хочу верить своим глазам.

– Лемми? – говорю я главным образом для себя, не в силах оторвать от него глаз. Глядя так высоко наверх, я понимаю, что не уделяю должного внимания тому, что происходит вокруг. И именно потому, что я уже смотрю – наверняка я единственная из всех нас внизу, кто смотрит, – я замечаю, что силуэт враз стал четче и окрасился в голубой цвет, словно надел реактивный ранец. Нет-нет, Джейд, это не тот жанр. Голубое сияние рождается где-то за его спиной, это чистый «Огонь в небе»: инопланетяне на деревьях, в озере.

«Хорошо», – хочет произнести какая-то моя часть. Не потому, что они поступят с землей лучше, чем люди, а потому, что с их технологией и неземными вирусами и изощренностью – они ведь нашли эту планету, о существовании которой никто и не догадывался, – они сделают с Америкой то, что Америка сделала с нами, потому что они нас и за людей не считали. Тем более когда здесь обнаружились богатства – грабь не хочу.

О том, что говорит Клингон в этом космическом фильме, я дотумкала только в средней школе, когда перемотала вперед видеопленку и увидела оригинал маски Майкла Майерса: