Читать книгу - "Янтарные цветы - Джулия Хиберлин"

– Как меня бесит мой ноут! Он жутко тормозной!

– Как уроки? Тренировка?

– Умираю с голоду! Нет, правда, мам, я вчера даже распечатать домашку не смогла. Пришлось взять твой комп.

Эта красавица, любовь моей жизни, по которой я тосковала весь день, уже начинает действовать мне на нервы.

– «Макдоналдс»? – спрашиваю я.

– Агаааааа!

Меня уже давно не мучает совесть за эти послетренировочные набеги на фастфуды. Они ничуть не мешают моей дочери полноценно ужинать два часа спустя. Чарли ест минимум четыре раза в день и остается высокой стройной веточкой. У нее мой здоровый аппетит спортсменки и такие же рыжие волосы, а от отца она унаследовала глаза, меняющие цвет вместе с настроением. Серые – когда устанет. С фиолетовым отливом – когда всем довольна. Черные – когда очень зла.

Уже не впервые я жалею, что отец Чарли сейчас за тысячи миль от нас, на военной базе в Афганистане. Наша интрижка давно закончилась – еще до того, как я узнала о своей беременности. Впрочем, Чарли ничуть не волнует, что ее родители не были женаты. Подполковник Лукас Кокс исправно шлет деньги семье и всегда с нами на связи. Сегодня у них с Чарли, кажется, запланирован очередной разговор по скайпу.

– О компьютере поговорим потом, хорошо?

Нет ответа. Чарли пишет кому-то сообщение. Я молча трогаюсь с места: пусть ребенок придет в себя после восьми часов под ярким флуоресцентным светом, в течение которых она строила треугольные призмы и разбирала Шарлотту Бронте. Вчера Чарли бросила на диване раскрытую книжку (пошла посидеть в «Фейсбуке»), и я заметила, что у главной героини появились усики и рожки. «Она такой нытик, просто кошмар!» – ныла Чарли сегодня утром, набивая рот беконом.

Через несколько минут мы подъезжаем к закусочной.

– Что будешь есть?

– Уф-ф-ф-ф…

– Чарли, отложи телефон, нам надо сделать заказ!

– Ага! – весело откликается дочь. – Я хочу «Биг Мак» и «Макбук про»!

– Очень смешно.

На самом деле я люблю в ней эти черты – задиристое чувство юмора и уверенность в себе, умение рассмешить меня до слез в самый неожиданный момент. Ладно, пусть съест хотя бы половину бургера – а потом уж начнем Разговор. На серьезные темы мне проще беседовать с ней в салоне «Джипа», где мы вдвоем и нет других отвлекающих факторов: больше шансов, что мои слова попадут по адресу.

– Я передумала и решила принять участие в судьбе Террела Гудвина. Уже поговорила с его новым адвокатом. Известная криминалистка согласилась заново изучить улики. На этой неделе она взяла у меня образец ДНК.

Короткая пауза.

– Это хорошо, мам. Надо быть уверенной на сто процентов. Я же вижу, как ты переживаешь. Сейчас все больше людей выходят на свободу благодаря ДНК. Наша учительница по естествознанию рассказывала, что в Далласе самый высокий процент освобожденных смертников. А народ думает, нас хлебом не корми, дай кого-нибудь повесить. – Чарли сминает обертку от бургера.

– Только на пол не бросай, – машинально предупреждаю я. А сама думаю: разве дело не в том, что в Далласе больше людей попадает в камеру смертников?

– Энджи была клевая. И ни капельки не сомневалась. Она говорила, что твоей вины тут нет и быть не может.

– Я снова попаду в новости. – Читай: тебе тоже достанется.

– Ничего, я это уже проходила. Друзья мне помогут. Не парься, мам.

От ее наивности просто слезы из глаз. И в то же время мне трудно поверить, что я была всего на три года старше Чарли, когда давала показания в суде. Диву даешься, насколько она морально подготовлена.

Я подъезжаю к дому и глушу двигатель. Чарли уже возится с вещами, но я не поворачиваюсь.

– Никогда, никогда не садись в машину к незнакомым людям. Никогда не гуляй одна. И не разговаривай с репортерами. – В крошечном замкнутом пространстве мой голос звучит резче, чем хотелось бы. – Если меня нет дома, когда ты пришла, сразу врубай сигнализацию.

Глупо повторять эти навязшие на зубах указания в тысячный раз, но в последнее время я что-то расслабилась. После смерти Энджи я поклялась себе, что буду всегда знать точное местонахождение Чарли. Несколько дней назад по этой причине я отказалась от большого лос-анджелесского проекта – лестницы из разбитых машин и утилизированного стекла. Мне сулили кучу денег, хватило бы на пару лет.

– Мам. – Не знаю, как в три буквы может вместиться столько подросткового снисхождения. – Все нормально.

Не успеваю я ответить, как Чарли уже вываливается из машины – в полном обмундировании, будто солдат перед боем. Она бежит к дому с ключом в руке и через секунду оказывается внутри. Всегда начеку, как я ее и учила. Невинна – и вместе с тем нет.

Вопрос, который ни она, ни я не отваживаемся задать вслух: если это не Террел, то кто?

Я медленно иду за дочкой к дому, вертя в руках телефон. Едва не спотыкаюсь о спортивную сумку, брошенную в коридоре, и уже хочу сердито окликнуть Чарли, но вместо этого направляюсь к маленькому письменному столу в гостиной. Включив ноутбук, открываю письмо, которое только что сама отправила на свой адрес, скачиваю вложение, жму «Печать». В паре футов от меня принтер начинает переваривать информацию. Пожалуй, Чарли права: технологии в нашем доме несколько устарели.

Принтер выплевывает три зернистых снимка завядших цветов. Когда я прохожу по коридору к себе, дверь в спальню Чарли уже закрыта.

Встав на цыпочки, я достаю с верхней полки шкафа картонную коробку с жирной надписью: «Для налоговой».

Убийца посадил для меня рудбекии уже в шестой раз. Где бы я ни жила, он всегда меня находит. Ему нравится мучить меня сомнениями и догадками.

Иногда между его весточками проходит столько времени, что я начинаю верить, будто мой убийца действительно сидит в тюрьме. Но то было до Энджи. Я говорила себе: первые рудбекии посадил какой-нибудь псих, а остальные принес ветер.

В коробке из-под кроссовок «асикс» седьмого размера, подписанной «Для налоговой», я храню фотографии этих клумб. На всякий случай.

Кладу коробку на кровать и поднимаю крышку. Сверху лежит самый первый снимок, сделанный на дедушкин «поляроид». В тот раз – сразу после суда – я решила, что либо сошла с ума, либо рудбекии выросли под виргинским дубом на нашем заднем дворе из-за странной погоды. Но в земле вокруг цветов явно кто-то копался. Я вооружилась старой столовой ложкой и выдрала их с корнями.

Мне не хотелось никому об этом рассказывать, потому что моя жизнь только начала возвращаться в некое подобие нормального русла. Психотерапия закончилась, Террел Дарси Гудвин сидел в тюрьме. Отец впервые после смерти мамы познакомился с женщиной.

В тот день я обнаружила в земле еще один сюрприз – какой-то твердый оранжевый предмет. Пузырек из-под лекарства. Этикетка сорвана, крышка с защитой от детей.