Читать книгу - "Линия красоты - Алан Холлингхерст"

После обеда прибыли двое из спецслужб — проверить дом с точки зрения безопасности для визита премьер-министра. Они обошли весь дом, словно пара приставов, описывающих имущество. Ник с натянутой улыбкой сидел у себя за столом, слушая, как скрипят ступеньки под их ботинками: сердце у него сильно билось, в верхнем ящике стола покоились десять граммов кокаина. Однако охранники больше интересовались задними воротами: они объявили, что в саду всю ночь будет дежурить полицейский. Все это придавало предстоящему вечеру привкус опасности, и, когда охранники ушли, Ник вдохнул еще дорожку — просто чтобы успокоить нервы.

Позже, спустившись вниз, он увидел в окно, как Джеральд у крыльца разговаривает с Джеффри Титчфилдом. Оба едва сдерживали волнение, словно два маршала перед торжественным парадом. Когда кто-то проходил мимо, Джеральд улыбался и кивал — все равно, знакомым и незнакомым. Эту манеру он усвоил около месяца назад, после очень удачной речи на заседании Палаты.

Джеффри указывал на входную дверь, вечнозеленую дверь, которую Джеральд только что перекрасил в торийский голубой колер. Началось все с того, что Кэтрин — то ли желая пошутить, то ли по какой-то странной фантазии — заметила, что, мол, премьер-министра наверняка удивит зеленая дверь и что она будто бы читала в какой-то газете, что у всех министров в Кабинете двери голубые. Да вон, даже у Джеффри Титчфилда дверь голубая — а ведь он всего лишь председатель местной ассоциации! Джеральд нахмурился и промолчал, однако некоторое время спустя отправился в «Торговый зал Майра» за печеньем и вернулся озабоченный.

— Ник, а ты что думаешь? — спросил он. — Посмотри-ка, ведь у Титчфилдов и в самом деле дверь голубая.

Ник ответил, что, на его взгляд, это не имеет никакого значения. Но на следующий день Джеральд вернулся к этой теме.

— Я вот все думаю о том, что сказал наш котенок насчет двери, — сказал он. — В самом деле, что подумает об этом леди? Пожалуй, решит еще, что мы боремся против уничтожения тропических лесов или что-нибудь в этом роде! — И нервно рассмеялся.

Тут Ник понял, что зеленая дверь обречена; и действительно, и часа не прошло, как мистер Дюк вышел на крыльцо с банкой верноподданнической голубой краски.

Появилась Пенни с туго набитым портфелем, подошла к мужчинам у крыльца, о чем-то с ними заговорила. Видимо, она закончила распечатывать дневник, который Джеральд каждый день наговаривал на пленку: семья этот дневник ненавидела, особенно после недели во Франции, когда выяснилось, что ни жена, ни дети в этом дневнике не значатся — это запись только политических событий, «нечто вроде архива, — пояснила Пенни, — в будущем ценный исторический источник». Особенно раздражала всех серьезность, с которой Пенни относилась к этому занятию.

В гостиную вошла Кэтрин, села рядом с Ником за полузадернутой занавеской. В этом сидении за занавеской было что-то детское и несерьезное, словно они, прячась, подглядывают за взрослыми.

— Осточертели эти многолюдные приемы, — призналась она.

— Да, просто кошмар, — рассеянно согласился Ник.

— Ты посмотри, как Джеральд красуется!

— По-моему, просто болтает со стариной Титчем. В конце концов, сегодня его праздник.

— У него каждый день праздники. А сегодня праздник не только его, но и мамин. И ей придется провести этот день с целой кучей парламентариев. — В устах Кэтрин это наименование звучало как страшнейшее из оскорблений. — Мало того — в этот день в своем собственном доме она должна принимать другую женщину! Осталось только вывеску повесить: «Сегодня! Спешите видеть!»

— «Только одно представление!..»

— Будем надеяться. Этот парень, Титч, Джеральда просто боготворит. Ты замечал — всякий раз, проходя мимо нашего дома, он оглядывается на окна и улыбается, на случай, если оттуда кто-то смотрит.

— Правда? — спросил Ник, вспомнив, как сам один раз делал то же самое. Потом сказал: — Мне казалось, прием будет в Хоксвуде.

— Ага, была такая идея. Джеральд придумал, разумеется. Но ты плохо знаешь дядю Лайонела, если думаешь, что в такой день он пустил бы в дом другую женщину.

— Ага…

— Просто смешно, — холодно продолжала Кэтрин. — Он много лет мечтал принять Тэтчер в Хоксвуде — но именно в Хоксвуде-то это и невозможно.

— Но я не понимаю, почему Лайонел…

— Он ненавидит ее политику, считает ее варварством. И потом, в замке сейчас ремонт, там не принимают гостей.

Ник рассмеялся, недоверчиво, но не вполне искренне — у него уже были случаи убедиться в проницательности Кэтрин.

— Так оно и есть. Зачем, как ты думаешь, он подарил им эту картину?

— Не знаю. Хочешь сказать, чтобы загладить? — спросил Ник и задумался. Это объясняло его ощущение, что Джеральду подарок не пришелся по вкусу.

— Боже мой, как мне надоела эта Пенни-шменни! — раздражительно проговорила Кэтрин, снова выглядывая в окно. Там, у крыльца, Джеральд что-то диктовал, а Пенни торопливо записывала, зажав портфель между коленей. — Тебе не кажется, что она в него влюблена?

— Разве что платонически, — ответил Ник.

— Точно, она по нему с ума сходит. Иначе и дня не продержалась бы на такой работе.

— Может быть, ей это просто нравится? Знаешь, многие любят свою работу. О некоторых людях говорят даже, что они женаты на работе.

Кэтрин фыркнула.

— Кстати, это мысль…

— М-м?

— А что, если Джеральд и Пенни…

Ник покраснел и пробормотал что-то нечленораздельное.

— Ну вот, я тебя шокировала, — вздохнула Кэтрин.

— Вовсе нет, — ответил Ник.

— Да шучу, шучу. У нее есть приятель.

— Правда? — спросил Ник, преисполняясь предательской жалости к обманутому Джеральду. — Ты его видела?

— Нет, но она мне все про него рассказала.

— А, понятно…

Джеффри Титчфилд пошел прочь. Джеральд крикнул ему вслед что-то дружески-повелительное, и Джеффри поднял руку, шутливо салютуя. Джеральд и Пенни остались вдвоем. Ник вдруг испугался, что они выдадут себя — поцелуются или как-нибудь красноречиво коснутся друг друга, и шутка Кэтрин обретет кошмарные очертания реальности. Когда Джеральд поднял глаза, Ник помахал ему из окна, чтобы дать понять, что за ним наблюдают.

Назначенный час приближался, и в доме становилось все неуютнее. Кухню оккупировали повара и официанты, строящие друг другу рожи за несгибаемой спиной Елены; со двора раздавались механические хрипы и визги — там устанавливали музыкальную систему; стулья в столовой выстроились у стен в ожидании приказаний. Джеральд сверкал улыбкой и подшучивал над нервозностью остальных. Кэтрин заявила, что «не может видеть этот бардак», и отправилась вместе с Джаспером «смотреть недвижимость». Даже Рэйчел, элегантная и безмятежная Рэйчел, кусала губы, когда Джеральд принялся объяснять ей, где сядет госпожа премьер-министр, что будет пить и с кем говорить. Когда он намекнул, что кульминацией вечера станет его танец с леди, Рэйчел ответила: