Читать книгу - "Сезон дождей - Илья Штемлер"

Дни шли за днями неукротимо и печально. Словно стремились к особо намеченному сроку, когда Евсею Наумовичу приоткроется истинная причина вызова его в Америку. Слишком уж простым выглядело объяснение: тяжело больной Наталье захотелось увидеть человека, с которым прожила столько лет, от которого родился сын. Евсей Наумович не верил этому, слишком чужими они когда-то стали друг для друга. Да и в прошлые свои два приезда она не выказала особой радости, когда они встретились. Евсей Наумович чувствовал какую-то недомолвку, какой-то скрытый интерес.

За повседневными заботами загадка постепенно затерлась и даже затерялась. Как затерялось и реальное ощущение дня и ночи – все перепуталось. Сколько раз приходилось ночью вскакивать с тахты на каждый подозрительный звук и спешить в спальню! Или, наоборот, встревоженный стойкой тишиной, он осторожно приоткрывал дверь и, напрягая слух, пытался уловить дыхание спящей.

Точно как сейчас.

Тишина осязаемой массой повисла под блеклым ночным потолком, сползала со стен, поднималась с пола.

Было половина четвертого утра, время глубокого сна и самых сладких сновидений. Но сновидения, скрашивавшие жизнь Евсея Наумовича и разгадкой которых он нередко занимал себя в минуты пробуждения, его не посещали. Точнее, настолько перемешивались с тем, что происходило с ним здесь, что приходилось спрашивать себя: сон это или явь?

В эти минуты утро несомненно представлялось явью – мебель комнаты подернулась белесой плотью воздуха, оставляя на обозрение особо яркие детали – телевизор, музыкальную установку с набором секций для дисков, кассет и пластинок, массивный стол, тоже, видимо, унесенный с гарбича. Четыре стула вдоль стены напоминали четырех раззявивших рты участников маленького хора. Да, это определенно не сон.

Евсей Наумович изловчился под одеялом и, привычным движением, коснулся ногой трусов, стянутых перед сном к лодыжке ноги. Обычно, забравшись на ночь в постель, он вовсе избавлялся от трусов и спал голым – так быстрее засыпалось. Но здесь, в тревожной обстановке, он оставлял трусы в положении армейской команды «Товсь!» – продетыми на одну ногу. С тем, чтобы в какое-то мгновенье поддеть их пальцами свободной ноги и, проводя трусы навстречу вытянутым рукам, натянуть на себя. Свершив эту манипуляцию, Евсей Наумович откинул одеяло, спустил ноги на пол, нащупал тапочки и поднялся.

Стылая комната приняла его, как будто он окунулся в прохладную воду бассейна. И движения его были замедленными, точно в анабиозе, чтобы, ненароком, не наткнуться в полутьме на препятствие, не произвести шум.

У двери спальни Евсей Наумович остановился, прислушался. Обеспокоившись тишиной, он мягко тронул дверь, в который раз злясь на себя за то, что не смазал скрипучие дверные петли, сколько раз собирался. Но на сей раз дверь почему-то не скрипнула.

Быстрым взглядом Евсей Наумович приметил сбитое к стене одеяло и скомканную простынь. Натальи в постели не было. Не было ее и рядом с кроватью, на мягком напольном коврике с которого несколько раз приходилось Евсею Наумовичу поднимать беднягу – Наталья, пытаясь самостоятельно встать, падала, хорошо у коврика был длинный и мягкий ворс.

Евсей Наумович повернул голову и обомлел. В прямоугольнике просторного окна он увидел фигурку Натальи. Казалось, еще секунда – и она перешагнет низкий, почти на уровне пола подоконник и шагнет в бездну с одиннадцатого этажа. Но в следующее мгновение он догадался, что чистое-пречистое толстенное оконное стекло создавало иллюзию свободного пространства – накануне добросердечная испанка, что приходила готовить обед, изъявила желание убрать квартиру и вымыла окно в спальне.

Смягчая поступь, Евсей Наумович приблизился к Наталье. Теперь он видел – Наталья смотрит на крест, что венчал церковь Святой Марии. Освещенный прожектором, он, казалось, плывет сам по себе в сине-сером поднебесье.

Евсей Наумович наклонился и посмотрел на Наталью. Ее изможденное лицо было напряжено, глаза потемнели и расширились.

– Наташа, – тихонечко выдохнул он. – Ты не спишь.

– Сейка, – произнесла Наталья. – Смотри, там ангелы летают.

– Что ты, это бортовые огни самолетов. Из Нью-Арка или с Ла-Гвардиа.

– Нет, Сейка, это ангелы. Уже меня зовут.

– Скорее уж меня, – пошутил Евсей Наумович. – С моим обратным билетом.

Наталья повернула голову и пристально посмотрела на него. Помолчала. И слабым движением изъявила желание вернуться в кровать. Евсей Наумович обнял ее за талию. Не торопясь, вымеряя каждый шаг, он привычно направлял ее к постели. Хотел было воспользоваться ситуацией и сменить ей памперсы, но решил повременить. Да и Наталья не выказывала к этому желания.

Осторожно, как укладывал в детстве в вату елочную игрушку, Евсей Наумович посадил Наталью на кровать, занес ее ноги и, придерживая спину, опустил на матрац. От того, как удачно ляжет на подушку голова, зависело, скоро ли уснет Наталья. Это Евсей Наумович усвоил за более чем месяц ухода.

Проделывая все манипуляции, Евсей Наумович корил себя за невольную шутку с «обратным билетом». И не ошибся.

– Сейка, – прошептала Наталья. – Ты уже хочешь уехать?

– Ну, видишь ли, – еще раз ругнул себя Евсей Наумович, – у меня обратный билет. И дела, понимаешь.

– У тебя, что, там женщина?

– Нет, нет. Клянусь тебе! – воскликнул Евсей Наумович. – Никого у меня нет, честное слово. Клянусь Андронкой, сейчас у меня никого нет.

– Сейка, – меленькие морщинки пиками стянулись к уголкам губ Натальи, выражая улыбку. – Хочу кекс.

– Что?! – Евсею Наумовичу показалось, что он ослышался.

– Хочу кекс. Вчера не доела кусочек, я помню. Если ты его не съел, дай, пожалуйста.

– С ума сойти, – пробормотал Евсей Наумович и вышел из спальни.

Кекс, творожный с изюмом, легкий, как вата, принесла накануне Галя из итальянской кондитерской. Наталья, с трудом – ей, временами, стало больно глотать – съела мизерный кусочек. И на тебе – вспомнила! Чертыхаясь, Евсей Наумович прошел на кухню и принялся искать в шкафу, в холодильнике, осмотрел и гостиную. Кекс как провалился. Или Галя увезла к себе, в Форт Ли?! Наверняка, увезла, ведь Наталья есть не смогла, а Евсею Наумовичу тот кекс, как рыбе шашлык, он вообще не очень большой любитель сладкого.

Евсей Наумович вернулся в спальню.

– Нет кекса! – объявил он с порога. – Вероятно, Галя увезла с собой.

– Хочу кекс! – настойчиво повторила Наталья.

– Нет кекса. И ночь сейчас, – старался унять раздражение Евсей Наумович. – Спи. Завтра я спущусь к итальянцам и куплю этот чертов кекс.

– Хочу кекс! – голос Натальи даже окреп.

– Честное слово, я сейчас стукну тебя! – в сердцах завопил Евсей Наумович. – Заладила «кекс-кекс»… А печенье? Есть конфеты. «Мишка на Севере».

– Ленинградские? – заинтересовалась Наталья после паузы.