Читать книгу - "Среда обитания приличной девушки - Галина Хованова"

Однажды маме моей сильно подвезло. Появился в ее жизни ОН. Прекрасный, дефицитный, терракотовый брючный костюм. Я, хоть и была мала, но его красота меня завораживала — он был несравненен, во всяком случае, с другими шмотками, имеющимися в гардеробе, он не шел ни в какое сравнение. Среди скромных — синих, черных, серых и белых вещей он флиртовал, он заигрывал, он гордился своим необычным цветом. На маме костюм сидел волшебно.

А куплен был этот волшебный импортный наряд в сельпо, в поселке Кара Ненецкого Национального Автономного округа. В этом сельпо ненцам, которые даже в вошебойку ходили за деньги, а так не мылись никогда, был предложен еще широкий ассортимент прекрасных индийских махровых полотенец, а также японских шейных платков натурального шелка. Что и говорить, за полярным кругом — самая необходимая вещь. Вот там маменька и отоварились под бурный хохот местного населения.

Моя дочь Сонька, которая пока не появлялась в этой истории, надо отметить, унаследовала мамочкину фигуру. Короткое туловище, покатые плечи, высокая талия и длинные ровные ноги. А маму, надо заметить, даже в мюзик-холл танцевать приглашали. Если бы не травмированные мениски, которые она побила в юности, неудачно приземлившись с гимнастического бревна, то, может, и задирала бы ноги в кордебалете. Так что брючный костюм, да еще терракотовый — все, мужики падали и укладывались в штабеля.

Где можно продемонстрировать такой костюм с наибольшей разрушительной силой? Правильно, на работе, потому что работа — это не просто работа, а в/ч, где основной коллектив состоит из боевых и не очень офицеров, а дамы — по штуке на комнату, исключительно для облагораживания коллектива, профилактики семиэтажного мата и отсутствия окурков и заварки в цветочных горшках.

И вот раннее утро. Макияж намакияжен, кудри навиты, каблуки нацеплены, ногти наманикюрены, и костюм надет. И, дыша духами и туманами, мама выдвигается на работу. И собирает достаточное количество восхищенных взглядов по дороге.

Уже почти не касаясь ногами асфальта, она добегает до проходной, машет пропуском и… все. Дальше не пускают. Туда, где блестят задницами и локтями бравые офицеры, — не пускают. Дежурный на вахте — солдафон и бюрократ. Он не ценит женской красоты, если она не во флотской форме. Поэтому он разворачивает маменьку на 180 градусов и отправляет переодеваться. Поняли, почему? А потому что нельзя теткам в брюках на работу. Вот офицеры все, как один, в брюках, а тут — нельзя. Несправедливо, я считаю.

Мама расстроилась и отправилась переодеваться. И приехала на работу в юбке. Юбка была классная — темно-синяя, из пальтового сукна, подол вырезан фестонами, все швы были оформлены декоративной строчкой. Красивая, в общем, юбка.

Приехала на работу, а там ее припрягли какой-то плакат рисовать — мама страшно талантлива в этом — чертит изумительно, пишет плакатными перьями миллионом шрифтов, и вообще почерк у нее каллиграфический. Столы освободили, два вместе составили и чертеж там разложили. А матушка на стуле на коленках стоит и, высунув язык, что-то пишет. А за ее спиной дверь откроется — и закроется. Откроется — и закроется. И не заходит что-то никто.

А потом юбку эту я отказалась надевать, когда меня в пионеры принимали. В третьем классе. Потому что она была слишком короткой.