Читать книгу - "ProМетро - Олег Овчинников"

Когда он с трудом перегнулся через сиденье, чтобы выдохнуть в лицо Павлу свое фаталистичное «К-куда едем?», тот едва удержался, чтобы не отшатнуться, послав водителя «к-куда подальше». Но, согласитесь, тридцать три минуты первого – не лучшее время для демонстрации тонкой душевной организации, поэтому Павел ответил лишь:

– До Менделеевской, там рядом… – и попытался утвердиться на месте рядом с водителем, но тот, по-видимому, не считал их беседу законченной.

– Сколько? – сурово спросил он.

Павел мысленно перекрестился и сказал:

– Тридцатничек.

– Полтинничек, – не задумываясь, парировал таксист и добавил так, словно это все объясняло: – Я – Федотов!

Они еще немного поторговались, оперируя исключительно уменьшенными и взласканными вариантами именования денежных сумм, и сошлись, как и следовало ожидать, на «сороковничке».

Когда «Волга», взвыв мотором, соскочила с бордюра, Павел запоздало прикусил язык. И стоило так рьяно торговаться? – спросил он сам себя, кожей бедра ощущая сквозь тонкую подкладку кармана всю свою жалкую наличность: две монетки достоинством в два и в пять рублей и один смятый червонец. Оставалась еще надежда, что водитель будет разворачивать его долго, очень долго, а когда развернет, не станет поднимать шум.

– Только, пожалуйста, побыстрее, – попросил Павел под аккомпанемент зачем-то инициированного счетчика.

– Я – Федотов! – ответил водитель голосом, исполненным тех характерных интонаций, которые появляются, как правило, за несколько секунд до разрывания тельняшки на волосатой татуированной груди.

И не соврал. Машина неслась через ночную Москву, не отбрасывая тени и не обращая внимания на светофоры. Порой натужно переваливалась через трамвайные пути, только брелок на ключах в замке зажигания издавал недовольный треньк-бреньк, порой вылетала на встречную, но, проехав по ней метров двести и не встретив никого, разочарованно возвращалась обратно. Дважды Федотов проехал на красный свет, один раз цинично проигнорировал отмашку инспектора ГИБДД. В такие моменты Павел повторял про себя старинную мудрость: «С пьяным возницей и дорога короче» и боролся с соблазном пристегнуть себя ремнем безопасности, однако не делал этого, чтобы иметь в случае чего выигрыш во времени и пространство для маневра.

И смотрел на циферблат как загипнотизированный, и циферблат подмигивал ему. Никогда еще, казалось Павлу, двоеточие на этих часах не мигало так часто. Как будто секунды, минуты и часы, заключенные в прямоугольном металлическом корпусе, понимают, что скоро могут остаться без зрителей, и оттого спешат, спешат, спешат наверстать ненаверстываемое.

За окном мелькали придорожные киоски, редкие пешеходы с собаками, обмотанные дешевой гирляндой деревья; проносились дома, окна которых иллюстрировали извечное противостояние сил Света и Тьмы; проплывали кварталы, подсвеченные инертными газами магазинных реклам. Вот противотуманная фара встречной машины на миг осветила выезд из тоннеля, отчего внимательному пассажиру могло бы показаться, будто сама улица Чехова наблюдает за ним через пенсне, хитро подмигивая левым глазом. Вот появился из перспективы призрак великого русского полководца, простер над автострадой могучие длани, раздумывая, не прихлопнуть ли, забавы ради, смешную желтую машинку, все норовящую со стороны десницы переметнуться ошую, но, так и не решив, исчез в полной бесперспективности, едва Долгоруковская перетекла в Новослободскую.

Павел не обращал внимания на то, что происходит за окном. «А вдруг все начнется, когда я буду в машине? – мучительно думал он. – Я ведь даже не сумею ее затормозить по-человечески…»

– А где здесь тормоз? – пронесся по салону неуверенный отголосок его тревожных мыслей.

– Сыпырава, – откликнулся водитель, позевывая.

Только в одном месте – там, где в ореоле габаритных огней тлела, возвышаясь над реальностью, непотушенная сигарета трубы котельной, Павел отвлекся от созерцания своего запястья, чтобы сказать:

– Сейчас, за трубой, налево. – И на всякий случай указал направление рукой.

Водитель кивнул и заметил:

– Федотов знает, что такое налево…

– Вот здесь, – сказал Павел, когда действительно наступило «вот здесь».

Жалобно проскулив тормозами, «Волга» настороженно замерла на месте, как собака, принявшая охотничью стойку.

Павел распахнул дверцу, выбрался из машины, пробормотал: «Спасибо большое» и только после этого высыпал на требовательно протянутую ладонь Федотова все свое скудное богатство. И попытался резко кануть в ночь.

Водитель, вопреки ожиданиям Павла, не стал разворачивать червонец, лишь бегло взглянул на монетки, которым было отнюдь не тесно на его огромной ладони, и сразу поднял шум.

– Эй, парень! – крикнул он в распахнутую пассажирскую дверцу и с неожиданной прытью полез туда же, едва не опережая собственный крик. – Я – Федотов!

Павел, не раздумывая, пустился в бега. «Хорошо, что остановились не у подъезда, – думал он. – Хватит места, чтобы замести следы. Хватило бы еще времени!»

Павел метнулся в ту сторону, где тусклый свет фонарей не так сильно жег спину и, обдирая кожу – благо, пока только на куртке, протиснулся в узкий просвет между гаражами. Расчет оказался точен – Федотов действительно забуксовал всем телом по ту сторону препятствия, не в силах последовать за Павлом, – но точен, увы, лишь наполовину.

– Това-арищ милиционер! – неожиданно проголосил таксист. И повторил коротко: – Тварищ милиционер! Задержите вора, будь-так дбры.

Павел успел сделать пару шагов в сторону, прежде чем чья-то сильная рука профессионально взяла его «под локоток».

– Ну, елки-палки, граждане! Поимейте совесть, со смены иду… – произнес из темноты чей-то недовольный голос. – Ну скажи, что ты у него украл?

– Ничего!

Павел попытался рассмотреть лицо говорившего, но разглядел не столько лицо, сколько вечнозеленую пилотку, по которой в любое время года можно было опознать местного участкового.

«Эт-того мне еще не хватало! – подумал Павел с невольным прибалтийским акцентом. – Проблем с участковым на его территории… И именно сейчас!»

– Посмотрите сами, разве у такого можно что-нибудь украсть, – резонно заметил он.

Участковый с подозрением глянул на таксиста, который успел по периметру обогнуть дворовое гаражное хозяйство, и спросил:

– А вы, гражданин, кто будете?

– Я – Федотов! – чистосердечно признался таксист.

– Так. А вы?

– Я? – Павел испытал приступ сильной, хотя и немотивированной паники. Если, конечно, не считать мотивом то, что ему, черт бы их всех побрал, давно следовало переобуваться в домашние тапочки, а не устраивать разборки со всякими…

Павел дернулся, почти не отдавая себе отчета зачем. Рука, сжимавшая его локоть, оказалась проворнее, чем он предполагал, и только усилила хватку.