Читать книгу - "Акимуды - Виктор Ерофеев"

Он потрепал Бурду по щеке.

– Кто я? – раскрыл пасть Бурда. – Я – двенадцать подвигов Геракла!

Вот с этим человеком мы летели на Акимуды.

Среди агентов райской встречи было немало мужчин и женщин, вошедших в роль подонков, но мы выбрали для беседы режиссера по имени Игорь, который восседал за столом и орал на всех подряд.

– Ты чего корчишь из себя начальника концлагеря?

Никола – здоровый мужик; режиссер заморгал.

– Ты понял?

Он моргал, не желая расставаться с властью. Потеряв терпение, я хлопнул его по пальцам крышкой чемодана, куда он складывал ценные вещи, отобранные у нашей группы. Он взвыл:

– Я понял.

Власть переменилась. Бедные тени, отправленные в рай, потянулись к нам за поддержкой. Прожить всю жизнь – и затем подвергаться издевательствам каких-то агентов. Последовали их неуклюжие извинения, обещания, что больше «так не будем».

Тепло вспоминаю участников нашего – да нет, отнюдь не нашего – проекта. Составленная из самых разных людей – разных возрастов, из разных городов, сословий, из разных жизней, – составленная из известных и неизвестных стране лиц, перешедших в мир иной, наша группа нашла общий язык еще в Панаме-сити.

Из-за наплевательского отношения райских приспешников группа свежеумерших душ провела в Панаме-сити несколько дней и сдружилась незаконно: этого райский сценарий не предполагает. Перед отъездом на остров мы даже съездили на Панамский канал, а затем пили в испанском ресторане за то, чтобы не превратиться в подлецов.

Игра «Попади в рай» подразумевает борьбу душ за обретение блаженства. Выбывание людей из кандидатов в рай, которого требует игра для поиска победителей, мы договорились предоставить жребию. У меня сложилось впечатление, что – судя по группе – в нашей стране люди могут договориться между собой, но райские агенты сознательно мешают это сделать.

Помню Люду из военного ведомства, которая помогла мне запаковать рюкзак и засунуть запрещенные в раю доллары и сигареты, вспоминаю юмориста Мишу (его знает страна), дальнобойщика Андрея. Вспоминаю нежную девушку Аню из Саратова – таких бы побольше!

За ночь в пункте Х. участники стали – это так порусски! – буквально родными людьми. Родных людей разбудил в пять тридцать репродуктор, и игра понеслась: приехала ведущая, очень похожая на Ксению Собчак. Она была одета как резиновая кукла: садомазохистский проект определился. Снова были скотовозки – нас повезли на пустынный пляж. Скотовозки застряли в песке – начался очередной ритуал: бесконечное ожидание. Затем – маршбросок по сыпучему песку с рюкзаками: кто придет к вертолету последним – вылетает из игры. Мы с Бурдой пришли намеренно последними – никто не выбыл. Вертолеты перебросили свежие души на ржавую баржу. Как часто бывает в тропиках, вмиг испортилась погода, хлынул ливень – кандидаты в рай промокли до последней нитки.

Надсмотрщики в плащах смотрели на нас равнодушно. Надсмотрщица Татьяна не давала никому спрятаться от дождя. Приплыла на какой-то посудине с гарпуном «Ксюша Собчак», угостила дрожащие души рюмками фруктового сока… Я слышал, что раньше кандидаты в рай прыгали в воду (она там, в пиратском море, теплая, как молоко) и проплывали двести метров с тем, чтобы на берегу первый, прикоснувшийся к древку флага, мог получить символический тотем, дающий ему власть спасать других от исключения из игры. На этот раз кандидат в рай, последним доплывший до берега, оказывался уничтоженной душой, которую ждало превращение в рыбу. Все бросились к берегу, стараясь обогнать друг друга.

Тут мы с Бурдой сказали: хватит! Мы выходим из проекта, унижающего рай! Мы не будем расшвыривать новых друзей, чтобы добежать раньше них! Это невозможно!

Мы сели в лодку и поплыли прочь от позора. На острове, где мы ожидали отлета в Панаму-сити, мы отдыхали в ресторане американца, который здесь прожил последние сорок лет. Своего рода Хемингуэй, только не писатель, а ресторанщик. Появился психолог Кирилл, который пытался убедить нас в том, что мы были неправы. Затем – юный райский продюсер Илья, который запальчиво мне заявил, что он тоже немало сделал в жизни.

– Что же вы сделали?

– Я хорошо учился!

– Да вы не только продюсер, – пожал я плечами, – но и дурак!

Он обиделся.

– Ну вот, сами обижаетесь, как красна девица, а ваши агенты обижают души безнаказанно. Они только перешли рубеж смерти – а с ними играются, не считаясь с годами прожитой жизни. В рай направляют – и по дороге издеваются над душами!

Я послал Илью подальше. Но он вернулся с предложением пересмотра условий договора. Затем райские чины просили меня сказать на камеру, за что я не полюбил их проект, но я сказал:

– Проект – фашистский.

Юный Илья стал убеждать меня, что он не жил ни в Советском Союзе, ни в гитлеровской Германии – и поэтому не знает, что это значит…

Я поехал в рай проверить самого себя, отвлечься от скверных мыслей. Но на острове мне стал ближе образ не Робинзона, а Робин Гуда. Я увидел свою страну в образе тропического острова. Я не верю, что райская охрана намеренно придумала фашизм. Он родился сам собой. Последний фашист в нашей стране – далекая перспектива. Последний фашист еще долго будет по ней скитаться…

Мне противно, что посольство Акимуд берется за проекты, с которыми не может справиться, не превратив их в бесчеловечное безумие.

143.0

<БРАТЬЯ И СЕСТРЫ>

После победы над живыми мертвецы разбились на партии. Многим могло показаться, что партии примут очертания традиционных русских моделей. Однако на самом деле все было по-другому. Разделение произошло по трем группам.

Первым общественным движением мертвецов стала патрия истребителей. Ее основной задачей была ликвидация всех живых людей в России и перевод их в мертвое состояние. Тем самым проводилась военная программа: РОССИЯ ДЛЯ МЕРТВЫХ. В этом присутствовал некий загробный троцкизм. Зато возникала возможность унитарного государства. Истребители считали, что живые люди ответствены за все катастрофы, которые произошли в России, и не могут быть партнерами.

Вторая партия называлась партией сохраны. Сохрана состояла в том, чтобы оставить живых в живых, но перевести их на уровень обслуживающего персонала, недочеловеков, которым можно было бы поручить технические функции. Эта партия утверждала, что живые – это недозрелые мертвые, которые еще не выполнили своей задачи и пребывают в тисках случайности.

Эта партия считалась более либеральной, так сказать, умеренной, и вокруг нее вращались старые партии кадетов и социалистов. Они предлагали развернуть военный лозунг РОССИЯ ДЛЯ МЕРТВЫХ в сторону философии.

Третья партия называлась Братья и Сестры и была основана на том, что существенной разницы между живыми и мертвыми нет: все мы – русские братья и сестры. Раз живым все равно суждено стать мертвыми, то это только дело времени. Третья партия имела значительную поддержку живых.