Читать книгу - "Лавочка закрывается - Джозеф Хеллер"

— Bist Du auch Jude?[69]

Рот у него открылся, и он уставился на меня так, словно я сумасшедший. Ни на одном лице я еще не видел такого удивления. Мне до сих пор смешно, когда я вспоминаю об этом. Не думаю, что его в немецкой армии очень часто спрашивали, уж не еврей ли и он тоже.

— Sag das noch eininal,[70]— резко приказал он. Он не верил своим ушам.

Я сделал, что он сказал, и повторил свой вопрос. Он затряс головой, смеясь беззвучным смехом, и протянул мне печенье из маленького пакета, который был у него в руке.

— Нет, к сожалению, нет, — ответил он по-английски, смеясь. — Почему ты хочешь узнать, не еврей ли я?

Потому что я сам еврей, сказал я ему по-немецки и показал ему буковку J на моем жетоне. Меня зовут Рабиновиц, Люис Рабиновиц, продолжал я, а потом добавил еще кое-что, чтобы дать ему пищу для размышлений.

— Я немного говорю по-немецки.

Он опять ухмыльнулся с таким видом, будто никак не мог мне поверить, а потом отчалил и оставил нас одних.

— Эй, приятель, ты что, спятил? — сказал высокий парень сзади, у него были курчавые жесткие волосы и звали его Воннегут, он еще потом книги писал. Он тоже не мог в это поверить.

Они бы все равно догадались, подумал я, ведь я стоял в первой шеренге.

Я все еще не боялся.

Я влюбился в свою винтовку с первого дня, когда получил ее, и никому не нужно было мне напоминать почистить ее. После всего того старья на складе у старика, я словно на небесах оказался, когда взял в руки машину, которая была как новая, работала и ее можно было употребить с пользой. Я сильно верил во всякое оружие, которое у меня было. Когда я в качестве новичка и пополнения попал во взвод в Европе, я был счастлив получить АВБ — автоматическую винтовку Браунинга, даже после того как увидел, что те, кто понимает в этом толк, шарахаются от нее, а вскоре я узнал и почему. Солдат, имеющий в руках мощное огневое средство, вызывает на себя всю мощь огневых средств противника. Лучше уж было вообще не стрелять, если в этом не возникало необходимости. И я этому быстро научился. Тот, кто раскрывал нашу позицию, когда не было никакой важной цели, кроме очередного немецкого солдата, рисковал получить от всех нас выволочку. Я верил в свои винтовки, но не помню, чтобы мне много приходилось из них стрелять. Сначала как капрал, а потом и командир взвода, я в основном говорил остальным из двенадцати, где они должны находиться и что делать. Мы пробивались по Франции к Германии, и, должен признаться, мы не часто видели живыми людей, в которых стреляли, мы их видели уже потом, когда шли мимо них, окоченело лежавших на земле. Это было жутковато. Мы видели перед собой пустое пространство, отслеживали вспышки выстрелов и направляли туда огонь, мы прятались от танков и броневиков, зарывались в землю от артиллерийских снарядов, но в своем подразделении мы почти никогда не видели людей, с которыми воевали, и, когда они не атаковали и не бомбардировали нас, это было как тир на Кони-Айленде или дешевый игровой зал.

Только игра эта была не из веселых. Мы жили в сырости, холоде и грязи. Кое-кто от страха сбивался в кучу под огневым валом, и мне приходилось все время орать, чтобы они отошли подальше от меня и друг от друга, как положено. Я не хотел, чтобы кто-нибудь был поблизости и мог спугнуть мою счастливую судьбу.

Я прибыл как пополнение во взвод, уже получавший пополнения, и быстро сообразил, что это значило. Никому не удавалось провоевать долго. Единственный, кто оставался во взводе со дня Д, был Бьюкенен, мой сержант, и к тому времени, когда я туда попал, он уже был на пределе, а вскоре его срезало пулеметной очередью, когда он перебегал через дорогу из укрытия к какой-то там изгороди у городишка Гроссхау в Гюртгенском лесу, который, как считалось, был чист. Потом еще у нас был Дэвид Крейг, который высадился в Нормандии на девятый день после дня Д и подбил «тигра», а скоро и сам попал в госпиталь с ранением в ногу от разрыва снаряда в окрестностях местечка под названием Лунвиль.

В тот день, когда случилась история с танком, Бьюкенен, получив приказ, не знал, что ему делать, и во все глаза смотрел на меня. Я видел, что беднягу всего трясет. При нас не было бронебойного оружия против «тигров». А этот танк накрыл огнем остальную часть нашего взвода.

Я сам принял решение.

— У кого базука? — спросил я и оглянулся вокруг. — Дэвид! Крейг! Ты пойдешь. Проберись по улице между домов и подойди к нему сзади или сбоку.

— Черт возьми, Лю! — к этому времени он уже тоже успел наесться.

«Черт возьми», — подумал я и сказал:

— Я пойду с тобой. Понесу снаряды. А ты найдешь, куда бить. — Ракета из базуки не пробивала лобовую броню «тигра».

Наставления были что надо. Стрелять в шов орудийной башни. А еще раз — по гусеницам, если получится, и с расстояния не больше ста футов. Я нес четыре снаряда. Пройдя мимо домов и выйдя на окраину местечка, мы пошли по лощинке, в которой тек тонкий зеленоватый ручеек, потом лощинка делала поворот, а за ним, не дальше, чем в тридцати футах перед нами, мы увидели этот танк, оседлавший наш овражек. Все шестьдесят тонн этой громадины нависали прямо над нами, а из открытого люка торчал солдат с биноклем, на лице у него была улыбка, которая сразу же вывела меня из себя, и желвак у меня на щеке натянулся и стал дергаться. Мы не производили ни звука. Но я все равно приложил палец к губам, вставил снаряд и подключил проводку. Крейг прежде охотился в Индиане. Он попал точно в цель. Когда снаряд взорвался, бинокль отлетел в сторону, а голова у немца повисла и он провалился вниз и исчез из вида. Танк начал сдавать назад. Второй выстрел попал по гусенице, и колеса перестали крутиться. Мы смотрели достаточно долго и видели, как другие ребята из нашего взвода, пробегая мимо танка, набросали внутрь гранат и он загорелся.

За это меня с Крейгом представили к Бронзовой звезде. Но он, не успев получить свою, был ранен в бедро разрывным снарядом неподалеку от местечка под названием Лунвиль, и я тоже свою не получил, потому что попал в плен. Когда был ранен Крейг, ярдах в пяти от меня с другой стороны убило парнишку, которому тем же снарядом раскроило череп, а меня и не задело. Этот разрывной снаряд выбил восьмерых из двенадцати.

Тот немецкий солдат в танке был одним из немногих немецких солдат из тех, что я видел живым или не захваченным в плен, не считая тех, которые взяли в плен меня, а уж они-то выглядели как новенькие.

В декабре в Гюртгенском лесу выпал снег, и мы знали, что домой на Рождество не вернемся. Дэвид Крейг, может, и вернется, но не мы.

В середине месяца нас в спешке погрузили по машинам, чтобы доставить на юг для пополнения полка рядом с другим лесом, неподалеку от городка под названием Арденны. Когда мы туда прибыли и вылезли из машин, на прогалинке нас встретил капитан, и, как только мы подтянулись, чтобы выслушать его, он заявил: