Читать книгу - "Свадебное путешествие - Шарль де Костер"

Поль удивленно взглянул на нее; Гритье подбежала к ней и воскликнула:

— Мама, что это у вас там и что вы с этими деньгами собираетесь делать?

— Молчи уж ты-то, — огрызнулась Розье.

— Мать сердится, а я не знаю на что, — молвила Гритье.

— Пойдем-ка, — сказала ей Розье, — пойдем-ка выйдем.

И, встав и не забыв захватить мешочек и бумажник, она вышла из комнаты вместе с дочерью. Там, на лестнице, уже закрыв за ними дверь, размахивая сжатыми в дрожащих руках мешочком и бумажником:

— Знаешь, что там, внутри? Восемь тысяч пять франков купюрами, а в этом мешке тысяча пятьсот.

— Десять тысяч франков! — ахнула Гритье.

— Десять тысяч, десять тысяч, которые я обещала дать этому доктору, если он спасет тебя от смерти, — проворчала Розье, покрывая поцелуями дочь. — Вот так, теперь уж не отвертишься, придется тебе любить мать-то, ведь она отдает ради тебя десять лет своей жизни; да, Гритье, десять лет, ибо, случись мне завтра слечь в постель, мне уж не подняться больше, что уж там говорить! Десять тысяч франков!

— Десять тысяч франков! — повторила за ней Гритье. — Он что же, сам назвал тебе такую сумму?

— Нет, это я, думая, что ты умерла, совершила такую глупость, предложила их ему сама. О! столько работать ради этих несчастных денег и вот взять и кинуть их в карман ветрогону! Но ведь ты лежала здесь, в кровати, совсем холодная, и глаза закрыты; я вконец растерялась и все отдать была готова. Да, все-все, что бы он ни попросил. Ах! Если б можно было сыскать способ уговорить его не требовать этого! Визит врача стоит самое большее пять франков, когда это врач из богатых. Ну же, ты, такая молодая и красивая, пойди сделай что-нибудь, поговори с ним, может, он тебя и послушает. Ради меня, Гритье, ради бедной твоей матери, и, если он не послушает, я заплачу ему, раз уж обещала, а потом найду толстую веревку и повешусь.

Гритье со страхом поглядела на мать — она знала, что с отчаяния Розье вполне способна и на такое.

Она оставила Розье за дверью вместе с мешочком и бумажником и вошла в комнату, не до конца затворив дверь. Розье нетерпеливо прислушивалась.

Гритье подошла к Полю.

— Мсье, — начала она, — правда ли, будто вы требовали с моей матери десять тысяч франков, чтобы меня вылечить?

— Я! Нет, это она сама мне предложила.

— Вы требуете, чтобы она вам их выплатила?

— За кого вы меня принимаете? — сморщился Поль, пожимая плечами.

— Что вы там мямлите? — донесся из-за полуоткрытой двери срывающийся от натуги голос.

Это не выдержала Розье — она, вытаращив глаза, с искаженным лицом, на котором тревога явно боролась с надеждой, дрожа как осиновый лист, с тоской ожидала ответа Поля.

— Да войдите же наконец, мадам, — сказал тот с улыбкой.

— Так да или нет? — спросила Розье.

— Да нет же, — отвечал он.

— Нет? — повторила Розье. — Он сказал нет! Вы не хотите де… де… десять тысяч франков?

— Нет.

— Нет?

— Нет, — снова сказал он.

— Да неужто так?

— Истинно так.

Розье изобразила улыбку.

— Дайте же мне руку, — сказала она, — вы поистине добрый парень, хи, хи, вот уж парень-то добряк!

— Она надо мной издевается? — спросил Поль.

— Да, — ответила Гритье.

Розье снова заговорила:

— Налей же, Гритье. Налей стаканчик вина господину доктору, если там еще осталось в бутылке. Ах! Вы поистине добры, мсье. Поистине добры; ха-ха-ха. Да, очень добры. Гритье, пробку на место!

И Розье, уткнув лицо в передник, чтобы никто не слышал, как она хохочет, пошла запереть свои десять тысяч в сундук, привинченный к полу спальни.