Читать книгу - "Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел"

кубика, и в результате за неделю добряк капиталист захватил на два фунта товаров, произведенных чужим трудом. Учитывая рыночную цену кубика − фунт за штуку − капиталист увеличил свой капитал более чем вдвое, по-прежнему имел три фунта деньгами плюс на четыре фунта товаров. Что же касается рабочего класса − Филпота, Харлоу и Истона, каждый из них приобрел необходимых ему продуктов на один фунт из своей заработной платы и снова оказался в том же положении, в котором был, когда приступил к работе-то есть не имея ничего.

Этот процесс повторился несколько раз: за каждую недельную выработку рабочим выплачивали заработную плату. Они работали и тратили все, что зарабатывали. Добряк капиталист получал в два раза больше, чем каждый из них, и его состояние все время увеличивалось. Вскоре − оценивая маленькие кубики по их рыночной цене − фунт за штуку, − у капиталиста скопилось сто фунтов, у рабочих же было столько же, сколько тогда, когда они начинали работу, которую так стремились заполучить.

Вскоре публика начала смеяться. Их веселье увеличилось, когда Добросердечный капиталист, продав каждому рабочему по фунту за штуку необходимых для жизни товаров, внезапно отобрал у них инструменты − Орудия Производства − ножи и объявил, что вынужден так сделать из-за Перепроизводства. Все его склады забиты до отказа товарами первой необходимости, поэтому он решил закрыть заводы.

− Ну, а мы, черт побери, что теперь будем делать? − возмутился Филпот.

− Это меня не касается, − ответил Добросердечный капиталист, − я платил вам заработную плату и в течение длительного времени предоставлял вам Много Работы. А сейчас у меня нет для вас работы. Зайдите через несколько месяцев, я посмотрю, что я смогу для вас сделать.

− Ну, а продукты питания? − не унимался Харлоу. − Нам ведь надо что-то есть.

− Разумеется, надо, − любезно ответил капиталистам я буду очень рад вам что-нибудь продать.

− Да ведь нет у нас этих чертовых денег!

− Уж не думаете ли вы, что я стану отдавать вам все бесплатно? Вы-то сами не бесплатно работали на меня. Я платил вам за работу деньгами, и вам бы следовало что-нибудь скопить: вы должны быть бережливыми, как я. Смотрите, чего я достиг бережливостью!

Безработные в недоумении глядели друг на друга, зрители же только хохотали, и тогда трое безработных начали бранить Добросердечного капиталиста, требуя, чтоб он дал им необходимые для жизни продукты, которыми завалены его склады, или чтобы он снова им разрешил работать и производить то, что им необходимо. Они даже угрожали, что возьмут это необходимое силой, если их требования не будут удовлетворены. Но Добросердечный капиталист призвал их воздержаться от насилия, потолковал с ними о честности и сказал, что если они не будут вести себя пристойно, с ними расправится полиция, а в случае необходимости он призовет на помощь воинские части и их перестреляют как собак. Ему уже пришлось прибегнуть к этой мере в Фэзерстоуне и Белфасте.

− Конечно, − продолжал Добросердечный капиталист, − если бы не конкуренция с другими странами, я бы мог продать созданную вами продукцию и тогда снова предоставил бы вам Много Работы, но пока я ее не продам или сам не использую, вам придется побыть безработными.

− Веселенькое дельце, черт побери, − сказал Харлоу.

− Тут, по-моему, одно только можно сделать, − мрачно изрек Филпот, − устроить демонстрацию безработных.

− Это идея, − подхватил Харлоу, и все трое принялись ходить по комнате, распевая:

Без работы сидеть невтерпеж!

Без работы сидеть невтерпеж!

Мы работать привыкли, сил не щадя.

Без работы сидеть невтерпеж![10]

Когда они маршировали, зрители потешались над ними и выкрикивали оскорбления. Красс заявил, что каждому, мол, видно, какие все они лентяи и пьянчуги, за всю свою жизнь ни одного дня не поработали толком, да никогда и не стремились к этому.

− Знаете, мы так ничего не добьемся. Давайте обратимся к их христианским чувствам, − сказал Филпот.

− Верно, − согласился Харлоу. − Ну, что нам выдать?

− Есть! − крикнул Филпот после минутного раздумья. − «Пускай не гаснет лампадка». Эта штука непременно заставит их раскошелиться.

И трое безработных вновь возобновили свое хождение по комнате. Они заунывно пели, подражая заунывной манере уличных певцов:

Эй, поправь-ка ты лампадку!

Может, там в ночи моряк Бьется с бурей в тяжкой схватке,

Пробирается сквозь мрак.

Пусть огонь не угасает,

Яркий свет над морем шлет,

Всяк поверженный в пучину Не погибнет, доплывет.

− Добрые друзья мои, − сказал Филпот, протягивая кепку и обращаясь к собравшимся, − мы честные английские рабочие, но вот уже двадцать лет сидим без работы из-за иностранцев и перепроизводства. Мы пришли сюда не потому, что отлыниваем от работы, а потому, что не можем ее найти. Если бы не иностранная конкуренция, добрые английские капиталисты давно уж продали бы свои товары и предоставили бы нам Обилие Работы. Тогда, уверяю вас, мы бы очень старались и до конца жизни не жалели бы сил, увеличивая доходы наших хозяев. Мы очень хотим работать, единственное, что нам нужно, − это Обилие Работы. Но так как мы не можем ее получить, то вынуждены прийти сюда и просить вас дать нам несколько монеток на корку хлеба и ночлег.

Когда Филпот протянул кепку за подаянием, некоторые порывались в нее плюнуть, но более милосердные опустили туда кусочки шлака или глины, поднятые с пола, а Добросердечный капиталист был так тронут их бедностью, что дал им один соверен из тех, что лежали у него в кармане, но так как им от этой монеты не было никакой практической пользы, они тут же вернули ее ему в обмен на крошечный кубик, необходимый им для жизни. Этот кубик они разделили и с жадностью уничтожили. А когда они поели, они собрались вокруг филантропа и запели: «Ведь он хороший парень», а потом Харлоу сказал, что они просят его выставить свою кандидатуру на выборах в Парламент.

Глава 22

ФРЕНОЛОГ

На следующее утро, в субботу, никто не шутил, никто не пел. Все работали в полной тишине, и только изредка обменивались несколькими словами. Страх грядущей расправы навис над домом. Даже те, кто знал, что их пощадят и продержат до окончания работ, были угнетены. И не столько из сочувствия к обреченным, сколько от сознания, что такая же судьба вскоре ожидает их самих.

Все с нетерпением ожидали прихода Нимрода, но