Читать книгу - "Дети нашей улицы - Нагиб Махфуз"

Он сидел в постели, откинувшись на подушку и до шеи натянув одеяло. В глазах его отражалась задумчивость. Камар устроилась на кровати у него в ногах, прижимая к груди Ихсан. Девочка беспрерывно двигала ручками и попискивала. Что она хотела сказать, можно было только догадываться. Посреди комнаты к потолку нитью тянулся дым благовоний. Дымок извивался, ломался и распадался, оставляя приятный аромат. Касем протянул руку к столику у кровати, взял стакан с тминным напитком и, отпив немного, вернул его на место. Жена нянчила дочку, но украдкой бросала на мужа взгляды, полные тревоги. Наконец она спросила:

— Как ты?

Он невольно повернул голову в сторону закрытой двери, потом посмотрел на Камар и тихо сказал:

— Я не болен.

Ее взгляд стал растерянным.

— Я рада это слышать, — сказала она. — Но что же тогда с тобой происходит?

После некоторых сомнений он ответил:

— Не знаю… Нет, не то. Я знаю, что происходит. Но, боюсь, спокойной жизни у нас больше не будет.

Вдруг Ихсан расплакалась, и Камар поспешила дать ей грудь. Она с нетерпением и волнением посмотрела на мужа:

— Почему?

Вздохнув, он положил руку на сердце:

— Это большая тайна. Настолько большая, что я не могу держать ее в себе.

Женщина встревожилась еще больше и попросила, прерывисто дыша:

— Расскажи мне, Касем!

Решительный и серьезный, он сел ровнее.

— Ты — первая, кому я расскажу. Ты первая, кто услышит. Но ты должна верить, что я говорю правду. Вчера ночью случилось нечто странное. Я был один в пустыне у скалы Хинд.

Он сглотнул. Она внимательно смотрела на него.

— Я сидел и наблюдал за лунным серпом, пока он не скрылся за тучами. Стало темно, и я подумал о том, чтобы уже пойти, но вдруг рядом послышался голос: «Добрый вечер, Касем!» От неожиданности я вздрогнул, потому что не слышал и не видел, чтобы ко мне кто-либо приближался. Я поднял голову и в шаге от себя увидел фигуру. Лица было не разглядеть. Я различил лишь белую повязку и накидку, скрывавшую его. Не показав своего замешательства, я ответил: «Добрый вечер! Кто вы?» И что, ты думаешь, он мне ответил?

— Не томи, говори!

— Он сказал: «Я Кандиль!» Я удивился: «Извините, я не…» Он прервал меня: «Я Кандиль, слуга аль-Габаляуи!»

— Что он сказал?! — вскричала Камар.

— Он сказал, что он слуга аль-Габаляуи.

От волнения грудь Камар выскользнула изо рта малышки. Личико Ихсан исказилось, она была готова расплакаться, но мать дала ей грудь снова. Бледнея, Камар переспросила еще раз:

— Слуга владельца имения?! Никто не знает его слуг. Управляющий доставляет все необходимое в Большой Дом сам. Его слуги относят все к воротам и передают людям из Большого Дома.

— Да. Это известно. Но он сказал мне именно так.

— И ты поверил ему?

— Я тут же встал. С одной стороны, сидеть было невежливо. С другой, только так я мог защитить себя в случае опасности. Я спросил, откуда мне знать, что он говорит правду. И он ответил: «Иди за мной, и ты увидишь, как я вхожу в Большой Дом». Сердце мое успокоилось, и я ему поверил. Не скрывая радости от встречи с ним, я расспросил его о деде, его здоровье, о том, чем он занимается.

Изумленная Камар перебила его:

— Вы действительно обо всем этом говорили?!

— Да! Бог свидетель! Он ответил мне, что с дедом все в порядке, но ничего не добавил. Я спросил, знает ли дед о том, что творится на нашей улице. Он ответил, что ему известно обо всем, что из Большого Дома ему видны даже детали. Поэтому он и послал его ко мне.

— К тебе?!

Касем недовольно нахмурился:

— Так он сказал. Он отказался дать разъяснения, хотя видел, как я удивлен. Он сказал: «Наверное, он выбрал тебя за твою мудрость, которую ты проявил в день кражи, и за то, что на тебя можно положиться. Он хочет сообщить тебе, что все жители улицы — его дети и внуки, что все они равны и что имение — их общее наследство, а надсмотрщики — зло, от которого не должно остаться и следа, что улица должна стать продолжением Большого Дома». Он закончил, а я словно потерял дар речи. Я поднял глаза к небу и увидел, как тучи отползают от луны. Я вежливо спросил его: «Зачем ты мне рассказываешь все это?» И он ответил: «Чтобы ты осуществил».

— Ты?! — воскликнула Камар.

— Он так сказал, — ответил Касем дрожащим голосом. — Я хотел, чтобы он объяснил. Но он попрощался и ушел. Я пустился за ним следом и увидел, что по огромной лестнице, так мне показалось, он поднимается на стену Большого Дома. Я стоял, потрясенный, затем вернулся на то место у скалы и решил пойти к старому Яхье, но потерял сознание и очнулся только в его хижине.

В комнате повисла тишина. Камар не сводила с Касема удивленных глаз. Ихсан заснула у груди и уронила головку на руку матери. Камар заботливо уложила ее в кроватку и снова, бледная и испуганная, посмотрела на мужа. С улицы донесся хриплый голос Савариса, ругающего кого-то, потом крик мужчины и стоны. Наверное, его избивали. Потом удаляющийся голос Савариса, выкрикивающего угрозы. Потом раздался отчаянный вопль задыхающегося бедняги: «О, аль-Габаляуи!» Смущенный взглядами жены, Касем спрашивал себя: «О чем она думает?» Женщина же размышляла: «Это правда. Он не солгал мне. Зачем ему придумывать такую историю? Он верен мне, деньги не были его целью. Зачем ему посягать на доходы от имения, когда это настолько опасно?! Неужели действительно пришел конец нашей спокойной жизни?!»

— Я единственная, кому ты об этом рассказал? — спросила она.

Он кивнул.

— Касем, у нас с тобой одна судьба. И я думаю о тебе больше, чем о себе самой. То, о чем ты говоришь, опасно. Последствий не избежать. Припомни хорошенько, ты действительно это видел или, может, тебе показалось?