Читать книгу - "Если очень долго падать, можно выбраться наверх - Ричард Фаринья"

— Хип? — изумленно повторил Хефф. — Такой мелкий упырь?

— Конспирация, старик. Это для дурачков.

Официант принес новую бутылку; он опасливо переминался поодаль, пока Джакомо, распробовав букет, не кивнул — снисходительно, но удовлетворенно.

— Давайте за Палермо, а?

— Сколько ты ему платишь, Джакомо?

— Што тебя усе на хро ши тянет? Пей.

— Сколько?

— Брось, Папс. — Хефф слегка растерянно.

— Он будет делать, как тахда ты, плата за кило и маленька дряни для себя.

— Сырого?

— А то. Я ж не маслам тархую.

— Тогда удвой.

Аквавитус запрокинул голову и громко захохотал, отвисшие щеки затряслись, но державшаяся на сложной резиночной конструкции шляпа все же не упала. Дерьмовый из тебя капо, проскочила мысль, до «Коза-Ностры» тебе — как нью-йоркской «Дэйли Ньюс».

— Я што, похож на Санта-Класа, а Хноссас?

— Он мой кореш, старик, и я не хочу, чтобы он за гроши ломал себе шею. С кем ты, кстати, должен связаться, Хефф?

— Не знаю, дух какой-то — здоровый кошак с опалом во лбу.

— Мистир Будах. Эта харашо.

— Будда, старик, ты серьезно?

— От точна новае место.

— Эй, старик, этого кошака никто толком не видел, не то что дела делал. Хефф, без дураков, тащи-ка ты лучше свою жопу в горы, на кой тебе сдался этот псих?

— У меня нет бабок, старик, эта баржа и так в долг.

— А то, ладно, дам ешшо. Но не удвойне, удвойне — мноха. У паследнее время дела идут не шибко.

— У кого одалживал? — Гноссос с еще бо льшим подозрением.

— Но имейте в виду, я могу и не добраться до этого опалового кошака. Моджо с Памелой говорят, что он непредсказуем.

— Памела? Какого черта, она здесь причем?

— Будах упрямь неприказуем, правильна толкует миисер Моджап. Но ежли у него у Палермо люди, мы на нехо выйдем, ты меня понял. А не захочет светиться — так привяжем х нахам што потяжельше и пушшай плывет, понял, х чему клоню?

— Памела выкатила, старик. — Хефф в сторону.

Стакан Гноссоса застыл на полпути ко рту.

— Не может быть. Ты что?

— Ежли хто работает на мафию, — продолжал Аквавитус, выпрямляясь на стуле, — у тахо есть кусок. Они забирають кусок, мы их убираем. Усе проста. Хноссас, нам с Хипалампом надо потолковать. А может, ты тоже кой-куда сгоняешь, срубишь пару долларов?

Гноссос покачал головой.

— Тахда иди пока похуляй, аха? На вот, держи вонючку. Асобый табак, крутили у Турине.

Гноссос зажал резко пахнущий конец сигары коренными зубами и рванул через танцплощадку. Секунду спустя он примчался обратно, вылил в рот остатки мартини и унесся опять, едва не столкнувшись с качавшимися там Хуаном Карлосом и Джуди Ламперс. Эта пара явно пребывала в своем собственном мире paso doble[56].

На палубе музыка и шум терялись в теплых морских ветрах, но не в силах справиться с возбуждением, Гноссос описал вокруг пароходных труб не меньше двадцати оборотов. Наконец ему удалось успокоиться, он остановился у леера и некоторое время наблюдал за стаей летучих рыб. Твари выскакивали из воды у самого корпуса и уносились к корме, как плоские камешки-прыгунки. В кильватере поблескивали фосфорецирующие амебы, в воздухе разносилось тропическое благоухание. Время от времени из-под воды появлялись дельфины, выпускали фонтаны пара, изгибались дугами и пропадали.

Гноссос думал о Хеффалампе. Предприимчивый, зараза, щелкнул-таки по носу старую греческую статую. Но сама мысль о миссис Моджо по-прежнему не укладывалась у него в голове. И тут он вспомнил Овуса. Пальцы на каждой мыслимой кнопке, клик-клик — щелканье клавиш дотянется до чего угодно. Раз-клик, подать мне Кавернвилль; два-клик, подать мне голову Панкхерст, три, подать мне…

Стоп.

Словно в комиксе, над головой у него вспыхнул фонарик-прожектор, рисуя в пространстве светящиеся волны. Но когда, упершись одной ногой в перила, Гноссос вдруг распрямился, где-то между глаз взорвалась лампочка. Он резко зажмурился. Узкая вспышка опалила зрачки, а все тело вдруг превратилось в набор корпускул из пластиковой взрывчатки и ТНТ.

Три. Триппер.

Он коснулся этого слова губами.

Он шепотом повторил его новой стае летучих рыб. Твари блеснули плавниками и уплыли.

Он сказал его небу — звезды мигнули в ответ.

Триппер.

Он натянул бейсбольную кепку на уши, сложил руки на животе и попробовал исчезнуть. Прочесть заклинание, смешаться с морской пеной, кто что узнает? Он с трудом повернулся и снова зашагал, на этот раз медленно, с огромной осторожностью, соизмеряя усилия с ощущениями в паху. Кап-кап, кап-кап, и некуда деться от очевидных симптомов. Остановился, пропустив вперед двух кубинцев с усами как у Запаты. Потом пожал плечами и безнадежно выговорил:

— Триппер, да?

— Salud.

— Они радостно улыбались.

Прыгай, донеслось с носа зловещее предложение.

Прыгай, на этот раз с кормы. Винтовое рагу.

Прыгай, с левой стороны. Раскрути кофель-нагель, будет легче.

Прыгай, с правого борта, дельфины едят греков.

В следующей инкарнации он родится Овусом, и все выйдет по нулям.

Он набрался храбрости и заглянул в бездну. Он перелез через леер и сжался на узком металлическом выступе, под которым не было ничего, кроме моря. Под сапогами трещала соль, в ушах гудел ветер. Оставалось лишь разогнуть колени, отпустить руки и податься назад.

Так он простоял не меньше часа, медленно остывая и безуспешно пытаясь утихомирить настырную боль. Из танцзала появились Хеффаламп и Аквавитус, обменялись конвертами и рукопожатиями. Они расстались примерно в двадцати ярдах от Гноссоса, и Хефф зашагал в другую сторону. Что за дела, старик, небольшая аудитория никогда не помешает, окликни его.

— Пссст.

Не слышит.

— ПССССССТ!

— А?

— Хефф?

— Кто это?

— Сюда.

— Папс, ты?

— Я, старик.

— Ничего не вижу, ты где?

— В жопе, детка, можешь мне поверить.

Хефф перевел дух и остолбенел.

— Папс, какого черта!

— Верь мне, Хефф, это пиздец. Уииии.

— А ну вылезай. Тебе что, жить надоело? Как ты туда попал?

— Пиздец, старик, кап-кап.

— Какого черта ты здесь болтаешься? — Он подался вперед, чтобы помочь Гноссосу выбраться, но тот рявкнул: