Читать книгу - "Другой - Юрий Мамлеев"

Лёня посмотрел ему в глаза и произнес:

— Конечно, сновидение, иначе я не выдержу, сойду с ума, закричу-у-у!

Сосед кивнул головой, в основном самому себе. После индифферентного обхода врачей, ввалились родственники.

Мамаша Анна Петровна, вся мокрая, словно слезы ее превратились в дождь, с двумя огромными сумками с едой, двоюродный брат Вадим и Ленина жена Лера. Лера была профессиональной переводчицей, Вадим — художник, лет тридцати. Одет он был небрежно, но по-европейски. Все трое зашумели, загалдели, окружили Леню. Лера села прямо на кровать, только что не залезла под одеяло, а брат и мамаша присоседились на стульях. Отца у Лени давно не было — сбег.

Мамаша глядела на сынка, как все равно на воскресшего. Первые восклицания, первый бутерброд. Валерия даже хлебнула водочки: «После такого не грех и выпить!» — кричала она на всю палату, но Лёня отказался. Мамаша, в конце концов, перешла к делу.

— Сынок, ты не волнуйся, — сказала она. — Твое здоровье совсем неплохое. Мы все выяснили, в тот вечер ты, конечно, перепил. Все бы ничего, но на следующее утро, что с тобой стряслось?

— Что стряслось! Обычно — голова болит, давление повысилось, и я принял лекарство, вышел в садик, чтоб подышать, дальше не помню… Надышался, в общем.

— Дальше ты упал, вызвали скорую и тебя подобрали. А лекарство ты принял в красной коробочке? Оно лежало на твоем ночном столике.

— Конечно, его и принял. У меня других лекарств и не было. Это хорошее.

— Мы с Вадимом как вошли в твою квартиру, сразу эту коробочку и обнаружили… Так вот, лекарство это оказалось фальшивое. Я тут же — по блату, через Сергея Михайловича отнесла его, чтоб проверить и все моментально уяснили: фальшивка, да еще в твоем случае — вредная. Вот отчего ты и грохнулся, родной. Тебя таблетка чуть не погубила. Она не смогла остановить приступ. С твоим здоровьем жить можно, — и мамаша потянулась за платком:

— Я это так не оставлю. После того, как твой отец сбег, я всюду блатом обзавелась. А то пропадешь без защиты-то. А заключение врача и таблетки я через Михаила Игнатича передам его приятелю — следователю. Тихому такому… Разве можно этим ненасытным кровопийцам прощать…

— Сколько людей губят — помешались на своих деньгах, как выходцы из ада, людоеды проклятые, — добавил Вадим.

— Моего мужа чуть на тот свет не отправили, — покраснев, разъярилась Лера. — Лёня, — обратилась она к нему, поглаживая его колени, — ты добрый, не от этого века, но дай мне слово, что не простишь им этого!

Лёня растерялся.

— А что делать?

— Пусть Анна Петровна попробует. Есть и другие пути. Осторожно, тихо. Учитывая сатанинские знаки нашего времени.

У Лени окончательно все смешалось в голове: сновидения, полет на тот свет, Аким Иваныч, парень с кровавой ладонью, который сказал, что у него, у Лени, нет «зрения ада», больница, где он лежал обоссанный, а тут еще оказывается, что его отравили, пусть не «лично», а на глобальном уровне. Да, он теперь ясно помнит, как принял эту таблетку, как вышел в садик, где баловались детки… А потом? Что «потом»? На этот вопрос у него нет ответа…

Лёня вздохнул. Глаза его смотрели совершенно отсутствующе. Лера ужаснулась:

— Оглянись, ты не на том свете.

— Покормить его нужно, покормить! — захлопотала мамаша.

— Меня вырвет от еды, — отрезал Леня.

— Чего же ты хочешь?! — воскликнула Лера.

— Хочу кота, — ответил Леня.

В ответ — сначала молчание, а потом:

— Какого кота?

— Обыкновенного. Нашего Мурмура.

Мамаша первая опомнилась.

— Оно конечно. Он тебя любит. Коты успокаивают. А то, что мы пришли, тебе без разницы? Кот тебе дороже.

— Мама, мама! Не надо бреда! — прервал Вадим. — Кот, так кот. Коты с неба не падают.

— Да как же мы его сюда принесем? Кота же не пустят. Главврач не разрешит.

— Главврач! — усмехнулся Вадим. — Сунь ему 100 долларов. Да за 100 долларов не то, что кота — лошадь разрешит запустить в палату.

Лера захохотала:

— Пора, пора! Покой нам только снится! Все сделаем, чтобы Лёня вернулся к нам.

— Сто долларов много, — вздохнула мамаша. — Главврачу по теперешним временам и сто рублей хватит. Скажем, для профилактики нервов у больного…

К вечеру кот уже был у Лени под одеялом. На прощание Лера сказала:

— До завтра. Не будешь мстить — уйду от тебя. Не будь Обломовым, — и она поцеловала мужа в лобик.

Лёня и не был Обломовым. Кот до того перепугался, что как мумия замер под одеялом. Еле-еле Лёня расшевелил его мурлыкать.

В полусне Лёня шептал коту: «Мурмур, не бросай меня… Люди бывают страшные, очень страшные, котик. Тебе этого не понять. У вас все ясно, и смерти ты не боишься. Уйдешь в свой мир и всё. И никаких проблем. Но если бы ты хоть на минуту познал людей, я бы за тебя не ручался. Но люди бывают и прекрасны, как цветы. Да, да». И Лёня уснул, осознав вдруг, что он мало отличается от кота.

Вскоре Лёня оказался дома, не в своей, правда, квартире, а у мамаши под боком.

— Никаких стрессов, никаких переживаний, — сказала на прощанье Людмила Ивановна. — Пусть лучше молчит.

Лёня и от природы не очень разговорчивый, действительно замолчал. Молчал день, два, а потом разразилось.

Тот самый Михаил Игнатьич, которому мамаша, Анна Петровна, передала для знакомого следователя заключение и таблетки, приехал к ней вечерком, отозвал на кухоньку и шепотком на ухо сказал:

— Ни-ни… Не связывайтесь. Я сам боюсь. Я Коле, следователю, все передал, конечно, а потом, когда зашел к нему, чтоб узнать, как и что, он меня и ошарашил. Да что, говорит, с тобой, Миша, у тебя, что, глюки пошли, никакого заключения с таблетками ты мне не передавал. В общем, намек я понял. И ты, Аня, пойми его как следует. Против таких рыл наша физиономия пустая.

Анна Петровна покраснела от гнева, но ситуацию просекла. Решила посоветоваться с Лерой. Та лежала на диване растрепанная, но еще красивей в таком виде, и худоба ей шла, и острота взгляда, и тонкие черты лица, и злость в очертании губ, и решительность — все было при ней. Была она всего на годик-полтора моложе мужа. Лёня в этот момент прогуливался с собачонкой.

Лера отмела все доводы мамаши.

— Не надо трусить, маманя, — даже несколько злобно возразила она. — Все понятно. Я так и думала, что в открытую нельзя. И слава Богу. Мы будем действовать тихонько, осторожно, тайно, не подставляя себя. Со змеями жить, по-змеиному и жалить надо. У меня план есть. Мы себя обезопасим, зачем рисковать из-за какой-то падали, гиен социальных — нет уж, извольте. Мстить можно по-умному. Но и трусить нельзя, а то сделаешься похожей на подругу вашего племянника, Вадима, на Алёну. Я такого трусливого существа за всю свою жизнь не видела.