Читать книгу - "Жизнь прекрасна, братец мой - Назым Хикмет"

Ахмед швырнул на кровать книгу, которую протягивал ему Измаил. Поели они молча. Когда закурили, Ахмед спросил:

— Ты заглядывал в книгу, Измаил?

— Заглядывал.

— И что — при бешенстве воют, как собаки?

— Воют.

— А что там еще пишут?

— Почитай — узнаешь.

— На сороковой день?

— Да, написано — на сороковой…

Ахмед, так и не раскрыв книгу, положил ее на свою одежду. Задул лампу. Какое-то время они молчали. Измаил спросил:

— Перед кем ты притворяешься, братец? Зажги свет да почитай…

Я зажег лампу. Почитал. Ничего нового, кроме того, что я когда-то где-то уже слышал. Сначала — головная боль, боль в суставах, слабость, затем — потеря аппетита, беспричинный страх, потом — боязнь воды, огня, потом — слюнотечение с сильным желанием кусаться, бросаться на людей, выть. На сороковой — сорок первый день — паралич…

Я встал. Из коробки с рисовальным углем взял мелок. Начертил на двери шесть черточек. Шесть белых черточек.

— Что это, Ахмед?

— Сегодня шестой день, Измаил.

— Видит Аллах, ты с ума сошел, братец…

Он закурил. Бросил сигарету и Ахмеду. Ему не нравится состояние парня. Взбеситься он вряд ли взбесится, но довести себя за эти сорок дней — доведет.

Измаил задул лампу. В темноте Ахмед видит шесть белых черточек.

Черточки, которые я начертил на двери дачи, Аннушка заметила только на седьмой день.

— Что это, Ахмед?

— Сегодня наш седьмой день. Значит, нам осталось еще тринадцать дней, Аннушка.

— А потом что?

— Потом что — известно: у тебя отпуск закончится, у меня — каникулы. Мы вернемся в Москву…

* * *

— Ну же, Ахмед!

— Что?

— Ты ночью так во сне кричал, будто тебе перерезали горло. Должно быть, тебя мучил ночной кошмар.

— Это вряд ли из-за бешенства… У меня даже еще голова не заболела. Со мной такое бывает пару раз в год. В следующий раз просто дотронься до меня, и все пройдет… Мне хочется проснуться, но я не могу, черт побери. Обычно я сознаю, где нахожусь, но иногда случается так, что мне кажется, будто я в совершенно другом месте. Мне кажется, что если немедленно не проснусь, то сразу умру. Я же сказал, не бойся, легонько тронь меня за руку, и все…

Вчера утром, уходя, Измаил пистолет с собой не взял.

— Завтра возьми пистолет с собой, Измаил…

Измаил не ответил. Наверное, уснул.

Город Батум похож на шахматную доску. Даже если дождь в Батуме будет лить сорок дней и ночей, стоит выйти солнцу, как улицы, вымощенные брусчаткой, высыхают за мгновение.

В Батуме, в номере гостиницы «Франция», сел я за стол… Любые деревья, цветы, травы, какие только существуют в тропиках, можно увидеть в Батуме, в Ботаническом саду на Зеленом мысу: смотри, трогай, вдыхай. В разгар лета 1922 года на батумском пляже мужчины и женщины лежали рядом, кто лицом вниз, кто на спине, совершенно голые, часто без купальников и прочего, лежали в чем мать родила. Я на этот пляж попал из Анатолии, где у женщин были обнаженными только ноги да руки, а еще глаза, да и то — только на рынке… Но бывало несколько раз, что, встретившись с женским взглядом, смотревшим в щелку между двух кусочков ткани, я будто видел женщину обнаженной с ног до головы… Как бывает со всем чрезмерным, к полной наготе быстро привыкаешь, и тогда фантазии уже не остается ничего делать… Прошло немного времени, и я перестал замечать женскую наготу на пляжах Батума.