Читать книгу - "Баллада о Сандре Эс - Канни Меллер"

– Мы хотели бы взглянуть на ту вишневую, с витрины, – решительно заявляет Юдит. Хозяйка магазина ковыляет к витрине и достает шляпу. – Это для юной дамы!

Я немею от изумления и не успеваю даже пикнуть, как вишневая шляпа оказывается у меня на голове. Юдит тут как тут: поправляет, загибает поля, сдвигает шляпу назад и вперед.

– Красиво! – нахваливает она.

Хозяйка магазина восхищенно кивает:

– Нечасто к нам заходит молодежь!

– Да и шляпу такой хорошей работы нечасто увидишь, – продолжает нахваливать Юдит. – Хотя моей внучке больше к лицу синий…

– Увы… Впрочем, я, конечно, могла бы изготовить и синюю… – задумчиво произносит старуха.

– И сколько времени вам понадобится?

– Две недели… или, может быть, десять дней…

– Жаль. Таким временем мы не располагаем. Но в любом случае – благодарю!

Старая шляпница разочарованно смотрит нам вслед.

– Барахло! – сердито заявляет Юдит, как только мы оказываемся на улице. – Ты поля пощупала? Слишком мягкие. Прослойки надо класть как следует – иначе шляпа до первого дождя…

Юдит заранее выбрала кафе и теперь с восторгом заказывает ванильные пирожные. Мы садимся за столик у окна, которое выходит на улицу: там мужички в шапках-ушанках вешают зеленые гирлянды, увитые красными лентами.

– Все нынче куда-то спешат, – замечает Юдит. – Рождественские украшения в ноябре. Ты почуяла запах в том магазине? Не тот, что теперь.

– Ну, пылью пахло. Трудно дышать.

– Тканью. Кофе и деревом – шкафы деревянные и сундуки, полные лент и тесьмы…

– Расскажите!

– О чем?

– О себе.

– А ты? Так и будешь молчать, как рыба?

Хорошо, что другие люди не умеют так сверлить взглядом. Я снова принимаюсь грызть ногти.

– Прости, – говорит Юдит и набрасывается на ванильное пирожное. – О, я и не думала, что здесь до сих пор делают такой вкусный ванильный крем! Попробуй только!

Юдит жует зажмурившись, а я тем временем разглядываю ее лицо. В эту минуту кажется, что ей не больше шестидесяти, а утром можно было дать все сто.

– Ты веришь в любовь, Сандра? – внезапно спрашивает Юдит, не открывая глаз.

– Нет, – быстро отвечаю я, хотя во рту тут же чуть не пересыхает. – То есть вы что имеете в виду?

– Ты веришь, что есть такое чувство, которое сильнее всех других? – поясняет Юдит, подчеркивая каждое слово.

Я надкусываю пирожное, делаю глоток чаю, а Юдит Кляйн все сидит с закрытыми глазами и ждет ответа.

– Любовь – это просто слово, вот и все. Самое затасканное и самое лживое слово в мире. Почему мы все время делаем вид, что устроены сложнее, чем животные?

Наверное, я продолжила бы рассуждать, если бы Юдит не перебила с довольным смехом:

– А что ты знаешь о животных? Какие у них представления о жизни?

– А им плевать на представления. Они просто спариваются, вот им и хорошо.

– Это тебя в школе такому научили?

– Ну, некоторые живут вместе всю жизнь.

– Ты сейчас о животных?

Я киваю. Мне как-то спокойно сидеть тут и болтать со старушкой, у которой за плечами такая длинная жизнь. На улице мельтешат и суетятся люди, а мы сидим, защищенные стеклом, как броней.

– У некоторых животных самцы носятся от гнезда к гнезду и ловят момент. И самок это устраивает, они пускают к себе чужаков на пять минут перепихнуться. А самцов потом ищи-свищи. Ни слуху ни духу.

– А ты такого хочешь, Сандра? Чужака, от которого потом ни слуху ни духу?

Я пожимаю плечами, глядя в окно.

– Ох, чему вас только теперь не учат.

– А вас что, ничему не учили?

– Как же, учили. Что Бог есть любовь и что люди стали плодиться и размножаться по его воле.

– Плодиться и размножаться?

– Да, производить потомство.

– Похабно как-то: плодиться и размножаться. Так что, и в Библии написано?

– Не знаю, я своими глазами этих слов не видела.

Юдит откусывает от пирожного и медленно жует.

– Значит, ты не веришь, что люди могут жить в любви целую жизнь?

– Лучше вы ответьте. Это вы жизнь прожили.

Юдит молча крутит в руках десертную ложечку, как будто ей вдруг ужасно захотелось разглядеть гравировку. Я могла бы сказать, что любовь есть, но живет недолго. Одну дождливую ночь.

– Восхитительный ванильный крем! Барышня, принесите нам еще по пирожному, будьте так любезны. А что, твоя мама не рассказывала о любви? Как все мамы?

– У меня мама приемная. С девяти лет.

– А она одинокая, твоя приемная мама?

Я киваю и отхлебываю чаю – глоток за глотком, чтобы рот был занят. И зачем я только стала рассказывать. Сейчас начнется допрос, и она выудит из меня все до конца. Старухи – те же вампирши, не видать мне теперь покоя.

Но Юдит больше ничего не спрашивает. Смотрит на официантку, как будто ничего, кроме ванильных пирожных, ее не интересует. Вот и отлично – может быть, у нее провалы в памяти от старости, и она уже забыла, о чем спрашивала.

Приносят пирожные, одно из которых предназначается мне.

– Если не доешь, возьмем с собой, – шепчет Юдит, как будто замышляет преступление. – Сколько тебе лет, Сандра?

– Называйте меня Эс. Ненавижу имя Сандра.

– Эс? Это что, имя?

– Ну, можно писать с двумя «с» – Эсс.

– А когда у тебя плохое настроение, то с одной? Эс?

– Когда у меня плохое настроение, то имя вообще не нужно.