Читать книгу - "Теория и практика расставаний - Григорий Каковкин"

Хотя тело Сольца, внезапно покинувшего свою земную квартиру, приехавшая «скорая» отвезла сразу в морг, но все предметы, даже фотографии и картинки на стенах, буквально все говорили о смерти их хозяина, источали пустоту и смертную ненужность. Таня прошлась по комнатам с типовой советской мебелью, вышла на балкон. Табуретка, с которой он слетел, сдвинута в угол, окладистый тополь шумел стремительно подсыхающей кроной – она посмотрела вниз, под ним, у черного ствола, где и нашли тело, на выгоревшей траве подергивалась легкая тень от листвы. Стало страшно.

Она боялась увидеть отца в гробу, боялась своих слез или их отсутствия, боялась говорить и слышать надгробные слова, боялась любой вещественности его смерти.

– Чай! Чай остыва-ает! – приоткрыв дверь, прокричала соседка, как кукушка из настенных часов.

– Пойдемте, если зовут, – произнес Борис.

Ульяновы собрались в маленьком коридорчике, словно перед выходом на сцену.

– Только ты там не ешь все подряд, береги живот… – вдруг сказала Татьяна сыну и вспомнила, что точно так же ей говорил отец, когда они собирались в гости.

Он всю жизнь опасался отравлений, в войну очень много голодных детей на его глазах умирали, подбирали все что попало – ив рот. Теперь ее опасения были от неожиданного чувства брезгливости – казалось, что ее будут поить чаем из плохо вымытых чашек, хлеб резать ножом, которым только что разделывали селедку, а сыр и масло пролежали в холодильнике с майских праздников.

Но все оказалось очень простым, свежим, аппетитным, кроме колбасы из Калмыкии, отрекомендованной – «дешевая и вкусная».

Федор отошел с Верой в коридор, быстро переговорил о том, сколько что стоит, кто понесет гроб и дал дополнительно денег, чтобы за все расплачивалась она. И платила так, как считает нужным, детальный отчет его не интересует, главное, чтобы все прошло как положено, и еще он попросил купить, не скупясь, специально для их семьи живых цветов и венок с лентой от родных и близких.

Вернулись к столу.

– Может, помянуть? – предложила Вера.

– Нет, нет, – отказался Федор. – Я еще за рулем. Тань, может, тебе? Не повредит.

Но и она отказалась. В уместном молчании просидели несколько минут, но Веркин зять осмелел и спросил про гараж:

– А вы гараж будете продавать?

Вера взглядом метнула по глазам – «вот дурак, прямота саратовская, все дело испортит – куда денутся, отдадут».

Оживился Борис. Вспомнил, как давно с дедом пропадал в гараже. Бабушка и дед умилялись от его предложения: «Помогать надо?»

– А где ключи? Мам, хочу посмотреть.

В комоде у деда нашли ключи, и Борис в сопровождении зятя, с ним еще раз пришлось знакомиться – Сергей, пошли за дома, в гараж, капитальный, кирпичный, большой. Открыли ворота – а там «Волга» двадцать первая, голубая, с хромированным оленем на капоте. Ценность семьи, в свое время чуть ли не главное достижение жизни. Потом все стаяло, как снег, теперь про ГАЗ-21 забыли.

Борис сел за руль и только потом сообразил, что машина сохранилась как новая, только легкий слой пыли.

– Дед за ней ухаживал, видно.

– Да, мыл, заводил. Тут ее крутые ребята хотели купить. Отказался, – пояснил зятек, знающий все, что происходило вокруг гаражей. – А зачем она ему нужна была – все равно ж никуда не ездил?

– Раритет берег, в Лондоне такая тысяч двадцать пять фунтов стоит.

Борис отжал с трудом сцепление, повернул ключ. В старой машине был слышен каждый шаг: от аккумулятора ток побежал к генератору, от него на ротор, он, лениво скрипя, сделал оборот, еще один, две вспышки в клапанах…

– Не заводится…

– Еще раз, не перекачай! Схватывает. Педаль газа не трогай!

– Завелась!

Борис посмотрел на приборную панель и прочитал вверху по кругу циферблата часов «СДЕЛАНО В СССР».

До начала отпевания в церкви оставалось время. Федор, попросив Веру накормить охранников, вернулся в квартиру старика, нашел подушку, протертый полосатый плед, лег на кушетку и моментально заснул. Таня подошла к серванту с чашками, тарелками, хрусталем, долго смотрела на обессмысленные никчемные предметы за стеклом, затем рядом нашла обернутую в голубую, толстую, плотную бумагу летную книжку отца:

«Министерство обороны Союза ССР. Экз.№ 33460. Летная специальность – летчик-истребитель. ФИО: Сольц Михаил Львович. Общие данные. В Советской армии с 1952 года. Налет в авиационном училище. Тип самолета Як-18, Ил-10, Миг-15. Краткая летная характеристика по окончании училища. Высотную программу усваивал легко, самостоятельно летает отлично, в усложнившихся условиях полета спокойно принимает правильные решения. Небольшие перерывы на технике пилотирования, на качестве полетов не отражаются. Начальник штаба Кривенко. Допуск к полетам в простых и сложных метеорологических условиях. Высота нижней границы облаков – 600 м, горизонтальная видимость 4 км. С инструкциями на групповую слетанность ознакомлен, готов к полетам днем и ночью. С инструкциями на воздушный бой между одиночными истребителями ознакомлен. Поденный учет полетов. Контрольный полет на пробив, облаков, полет в облаках на зад. эшелоне с заходом на посадку с прямой. Облет по маршруту в сложных условиях, на больших высотах до потолка самолета. Метод облета на воздушный бой на вертикальном и горизонтальном маневре. Атака звеньями. Облет материальной части. Полет с курсантами… отработано с ведомым в паре. Замечания по полету: полет нормальный, замечаний нет».

Татьяна проскочила по страницам – «замечаний нет», «замечаний нет». У нее тоже не было никаких замечаний – был хорошим отцом, веселым, щедрым, нестрогим, был хорошим мужем, до последних дней поддерживал и ухаживал за мамой, как не всякий мужчина сможет. Полет был нормальный, но теперь все закончилось. Она закрыла летную книжку и отложила ее, понимая, что, когда поедет в Москву, ее надо забрать, ее надо показывать Боре и внукам – когда-то они будут.

Татьяна открыла еще одну дверцу хорошо сохранившегося советского серванта и наткнулась на сложенную пополам кипу, черную льняную и большую, толстую с золотым тиснением Тору, изданную совсем недавно. Она открыла ее там, где закладка:

«И снова Бог обратился к Моисею:

– Скажи сынам Израиля: Меня послал к вам Господь, Бог ваших предков, Бог Авраама, Бог Ицхака и Бог Якова. Таково имя мое навеки, так будут называть Меня все поколения. Иди же, собери старейшин Израиля и возвести им: Мне яви Господь, Бог ваших предков, Бог Авраама, Ицхака и Якова, чтобы поведать вам: Я вспомнил о вас и о том, как поступают с вами в Египте, и увести вас в страну ханаанеев, хеттов, амореев, перизеев, хивеев и евусеев – в страну, источающую молоко и мед. Они послушают тебя…

– А что, если они мне не поверят и не послушают меня?

– Кто дает уста человеку? – сказал Господь. – Кто делает его немым или глухим, зрячим или слепым? Не Я ли – Господь? А теперь ступай! Я буду при устах твоих и Я научу тебя, что говорить».