Читать книгу - "Богиня маленьких побед - Янник Гранек"

Опираясь на собственную математическую кухню, мой муж выдвинул предположение о существовании вселенной с совершенно неудобоваримой геометрией. В подобного рода мирах пространственно-временные траектории представляют собой замкнутые на себя петли времени. Он объяснил мне этот принцип на примере узкой полоски материи. Если вкратце, то его рассуждения сводились к тому, что человек, имея билет в будущее, в конечном счете мог прибыть на вокзал прошлого. По мнению Курта, двигаясь в космическом корабле по достаточно длинной и пологой кривой, в таких мирах мы могли бы попадать в любые временные промежутки и возвращаться обратно точно так же, как в нашей собственной Вселенной путешествуем по трем измерениям пространства.

Эта виртуозная игра с уравнениями и числами досаждала Альберту, который, по его собственному признанию, никогда не был «математическим чудом». Как-то раз он признался нам, что на уроках математики страшно скучал и что учителя не замечали за этим бестолковым подростком никаких особенных талантов^[95]. Чтобы не оскорблять мужа, он демонстрировал по отношению к его работам кокетливую сдержанность старого краба. Старого морского рака. Максималистские обобщения Курта создавали почву для концепции времени, несовместимой с философскими принципами Альберта и необходимость прилюдно объяснять друзьям эту брешь была старому ученому неприятна. В поисках подходящего аварийного выхода он стал наматывать на палец прядь волос у виска.

– Если кто-то скажет, что у нашего друга закружилась голова, то это не так. Он просто взялся жонглировать математическими понятиями, как неразумный младенец.

Курт оттолкнул тарелку и сложил квадратиком салфетку. Слишком фривольный тон разговора, противоречивший его непререкаемому стремлению к точности, действовал ему на нервы. Оскар решил ему немного польстить.

– Мы ждем объяснений, Курт. Здесь все свои и вы, я полагаю, простите нам дилетантский подход. Нам и правда очень интересно.

– Не понимаю, почему я должен оправдываться перед аудиторией, половина которой не в состоянии понять даже азов объективной терминологии. Вам прекрасно известно, что все это – не более чем теоретическая игра, герр Эйнштейн. Я очень рассчитываю, что рано или поздно будет найдено эмпирическое доказательство данной космологической модели. Помимо прочего, я с точностью рассчитал скорость, необходимую для подобного рода перемещений.

– А о сэндвичах в дорогу не забыл?

Моя ремарка оказалась убийственно неудачной. Роберт раздавил окурок и вперил в моего мужа свой радиоактивный взгляд.

– Я никоим образом не сомневаюсь в вашем перфекционизме, Гёдель. Однако на нынешнем уровне развития технологии ни вы, ни я обосновать подобную возможность не в состоянии.

– Я собираюсь доказать свою теорию с помощью изучения явлений в области астрофизики. И первое, что может навести нас на верный след, – это вращательная прецессия любых галактических систем.

Роберт допил бокал и закурил новую сигарету. Он обожал оставлять за собой последнее слово. Как и все предыдущие.

– Давайте на этом остановимся. Китти зевает так, что вот-вот вывихнет челюсть. Ваши «вращающиеся вселенные» ее вот-вот доконают.

– Ночь выдалась беспокойная. Тони снились кошмары. Вам, Лили, подобная «радость», должно быть, тоже знакома.

– В этом возрасте их терзают патологические страхи. В пять лет Ханна будила меня, чтобы узнать, не умерла ли я.

У меня не было никакого желания принимать участие в разговоре, принявшем такой оборот, – на эту тему мне сказать было нечего.

– Пойду принесу кофе.

– Чернее черного, Адель! Оппи любит, чтобы был как гудрон.

Когда я вернулась, сидевшие за столом по-прежнему сражались со временем.

– Будь у меня возможность вернуться в прошлое, я бы убила Гитлера.

Китти, веки которой от научных дискуссий немного отяжелели, налила себе целую лохань кофе.

– Прекрасная мысль, Лили! Давайте сыграем в игру под названием «а если»!

– Моя дражайшая подруга, если бы вы укокошили этого монстра до того, как он втянул нас в этот кошмар, мы не оказались бы все вместе в Принстоне и вам, как следствие, подобная мысль даже в голову не пришла. Ваша чрезмерная склонность к насилию меня удивляет.

Лили помрачнела; если она желала обрести в Альберте отца, то ей это удалось.

– В этом и заключается один из темпоральных парадоксов^[96]. Непреодолимое препятствие для теории путешествий во времени, предложенной моим дорогим другом.

– Парадокс – еще не тупик, герр Эйнштейн. Это не более чем преграда, которую можно преодолеть. Я считаю их чем-то вроде врат, открывающих доступ в более грандиозные и масштабные миры.

Оппенгеймер залпом опустошил свою чашку и налил еще. Курт проглотил крохотную каплю моей жидкой смолы, не преминув при этом пожаловаться на язву.

– Вы математик. И факты вас мало беспокоят.

– Математика – это скелет, на котором держится плоть физики, Роберт. И первая может обрести реальное воплощение исключительно через вторую. Без нее она элементарно рушится.

Я заметила, что губы физика расплылись в сомнительной улыбке. Оппи прекрасно знал об амбициозном желании моего мужа подкрепить теорию относительности систематическим математическим подходом, наподобие того, как Ньютон описал законы гравитации. И если миссия ИПИ заключалась в том, чтобы поощрять подобные амбициозные замыслы, данный проект казался ему если и не самонадеянным, то по меньшей мере дерзким. Как когда-то заметил Курту герр Эйнштейн, кроме него да нескольких астрономов ни одна живая душа больше не интересовалась относительностью. Весь Принстон ударился в квантовую механику. Мой муж по-прежнему проявлял склонность к самым невозможным научным изысканиям. А заодно и к тем, которые считались устаревшими и вышедшими из моды. И платить по кредиту будут отнюдь не «вращающиеся вселенные», над которыми весь Институт втихую посмеивался.

– Возможность путешествий во времени – не более чем забавная шутка, которую можно подавать в качестве блюда на светских ужинах – ответил Курт. – Меня больше привлекают ее философские следствия.

– Вы деретесь за игрушку, смысла которой никто не может постичь.