Читать книгу - "Джек, который построил дом - Елена Катишонок"

Не так: доброй была бабушка. Доброй и… слабой, поэтому всегда молчала. Добрым был отец, добрым и беспомощным, за что мать его презирала; но в детстве ты не формулируешь и не обобщаешь, аналитическое мышление вырабатывается позже, когда понимание, что добрые слабее, ранит не так сильно. Давно догадавшись, что мать была недоброй всегда, ко всем и ко всему, теперь Ян отчетливо видел, что и после шестидесяти она не смягчилась.

Он ел, курил, бросал незначащие реплики, стараясь не смотреть на телефон – и смотрел, и каждую минуту ждал звонка. Вернулась капсула, как привычная одежда, висевшая в шкафу до поры до времени – точнее, он вернулся в свою капсулу, которая надежно блокировала ядовитые слова матери. Взять бы сумку и рвануть в аэропорт – пусть встречают Новый год без меня; но так происходит в кино, не в жизни.

И в жизни, как оказалось, такое происходит. Именно так: Юлька взяла сумку и помчалась на такси в аэропорт. Этакая рулетка: достану билет – полечу; нет – обратно, вон такси толпятся на стоянке; только бы не чувствовать себя ненужным придатком к Асиной семье.

В аэропорту было пусто, как в гастрономе на родине. Кто хотел, улетели. До рейса меньше часа.

– О, там сейчас изумительно! Счастливого пути, мэм, – девушка в элегантной форменной пилотке протянула билет.

12

Как встретишь Новый год, так его и проживешь.

Эти двое встретили его на расстоянии трех тысяч миль друг от друга, в досаде и разочаровании, что не получилось праздника вместе.

Новый год, подумаешь! Наступили новые сутки, в бокале согревается шампанское, родители озабоченно переглядываются, мать о чем-то начала спрашивать – и замолкла при виде нахмуренного Юлькиного лица. Стэн никого не видел – он самозабвенно играл на пианино.

Яков поставил Брамса, мать была недовольна: «Не новогодняя музыка», – и демонстративно повернулась к телевизору. Рот у Яна пересох от сигарет, есть не хотелось, от шампанского началась изжога. Налив коньяка, вышел на балкон, и дядька следом. Он мотнул головой в сторону комнаты: «Брамс ей не нравится. Где я ей возьму “В лесу родилась елочка”?»

Родители слушали музыку, и Юлька заметила короткий взгляд, полный нежности, которым они обменялись. Она торопливо опустила глаза. Сегодня Новый год – если загадать желание, оно исполнится. Господи, ты ведь можешь это, правда? – пусть Ян смотрит на меня таким же взглядом, когда я состарюсь. Господи, тебе же это пустяк, пальцами щелкнуть, а мне больше и не надо, ничего просить не буду.

Это называется традицией – встречать Новый год в кругу семьи, напомнил себе Ян; только семья моя не здесь. Юлька – моя любовь и судьба. Значит, и моя семья.

– Тебя, – Яков протянул ему трубку.

– Кто? – ревниво спросила Ада, глядя, как сын уходит в спальню. – Звонил кто?

– Дед Пихто, – с досадой бросил Яков. – Какое тебе дело?

Материнское сердце – вещун, горько подумалось Аде. Как чувствовала, не хотела отпускать в эту чертову даль. Сын должен быть рядом с ней. Вот у той, с третьего этажа, сын уехал в… Миннесоту, что ли? – теперь зовет ее, а эта дурища колеблется: мол, он взрослый человек, у него своя жизнь…

Ян крепко прижимал к уху трубку. Сквозь телефонный шип улавливался тихий милый голос, единственный в мире голос Египтянки. Второй рукой он старался плотно закрыть дверь, чтобы голос достался только ему и никто не видел его счастливого лица, не видел улыбки, потому что лицо само по себе складывалось в улыбку – для Юльки, не для них. Однако дверь до конца не закрывалась, будто стала больше дверного проема, нипочем не закрывалась, и мать уже не стучала посудой – прислушивалась. Ян закрыл глаза. Он с радостью отключил бы все чувства, кроме слуха, но что-то грохнулось об пол в соседней комнате, в трубке стало тихо, голос исчез.

Суетный, ненужный и громкий спор о том, где должен стоять телефон, и мать кричала, что пойдет домой, «я сыта по горло вашим Новым годом», Яков яростно дергал запутанный шнур… Что и говорить, праздник удался.

Он отхлебнул коньяку, взял с полки блокнот – бумага была тревожно-желтого цвета – и вышел на балкон. Он писал без обращения, не успев зажечь сигарету, – писать оказалось нужнее, чем курить. Откуда брались слова, не знал, и задумываться было некогда – что-то читанное, случайно застрявшее в памяти, полузабытое… да важно ли?