Читать книгу - "Готовься к войне - Андрей Рубанов"

— Развелся.

— Тогда почему ты мчишься туда по первому звонку?

Знаев решил рассказать, как все было, — но промолчал.

— Я уверена: ты там бываешь чуть не каждый день. Деньги привозишь, с сыном общаешься. Может, даже мусор выносишь. В миллионерских своих туфлях. Угадала?

— Нет. Мусор не выношу.

— Все равно! Вы разошлись — на этом все. Ты хочешь начать новые отношения — разорви старые. Совсем. Полностью. Не езди туда. Оставь их в покое. Если не можешь — отвези меня тогда к маме, и прекратим наши… нашу… Все прекратим. Я уволюсь завтра же. Я тебе благодарна, я замечательно провела время, все было великолепно, и ты был великолепен, я эти три дня на всю жизнь запомню… Но продолжать отношения не хочу.

Знаев завел двигатель и тронулся.

— Там мой сын, — хрипло объяснил он. — Я его люблю.

— Если бы ты его любил и в нем нуждался, ты бы не бросил семью. А раз бросил, ушел — оставь их. Пусть там будет новый муж, новый отец… Ты не первый, кто разводится. Я понимаю, ты быстрый, ты думаешь, что и там успеешь, и здесь отметишься… И с Алисой переспишь, и сына навестишь… Но мне этого не нужно.

— Прошу тебя, — сказал Знаев, — сегодня был плохой день… Давай сделаем так, чтобы он хорошо закончился.

Рыжая промолчала.

Приехали в самый благодатный момент вечера, когда лучи солнца пролегли едва не параллельно земле. Приехали уже остывшими. Почти простившими друг друга. Во всяком случае, Знаев простил. Почти.

— Я попрошу тебя… — он состроил извинительную гримасу, — ты чем-нибудь займись, кино посмотри или музыку послушай, или прогуляйся… Воздухом подыши и все такое… А я тебя покину. Ненадолго. Мне надо побыть одному.

— Это обязательно? — холодно поинтересовалась рыжая.

Ладно, подумал банкир, она имеет право на небольшой нажим. Но и мы не будем так сразу поддаваться. «Разорви отношения», «пусть там будет другой отец» — на эту тему я у тебя совета не спрашивал, дорогая моя девочка с золотыми волосами.

— Да, — твердо ответил он. — Обязательно.

И ушел в кабинет.

Прикрыл дверь. Аккуратно, без малейших признаков демонстративности. Еще не хватало, чтоб я что-то кому-то демонстрировал. Все, что нужно, давно продемонстрировано. Всем. И себе тоже.

Постоял, поразмышлял. Сорвал с себя пропотевшую рубаху. Помахал руками. Покрутил шеей. Добыл из кармана эспандер, стал сжимать — так быстро, как только мог, пока сустав не свело судорогой. Захотел швырнуть резинку об стену, но сдержался, и этот отказ от малозначительного, но грубого поступка придал сил. Нормально, держусь, контролирую себя. Говорят, эмоции надо выплескивать — ерунда. Кто их не копит, тому нечего выплескивать. Кто хочет извлекать из самого себя полезные мелодии, тот должен уметь себя настраивать. Это вам скажет любой гитарист.

Он закрыл глаза.

Нет, ребята. Вы хорошие, веселые, красивые. Я вас всех люблю. Я вас, может быть, даже уважаю. Но вы не втянете меня в ваши мелкие игры, в вашу возню, в разговоры о том, кто кого сильнее обидел или не так понял. В пыхтение медленных. Я Знайка, я очень быстрый. Там, куда вы только собираетесь, мне уже надоело. Вы открываете рот, чтобы что-то спросить, — а у меня уже готов ответ на ваш вопрос и все последующие. Вы упрекаете меня в том, что вам со мной трудно. Но кто обещал, что будет легко? Покажите, где написано, что человек должен жить легко. Вы обвиняете меня в том, что я летаю, как ракета, вы умоляете меня притормозить — с какой стати? Попробуйте сами жить хоть немного быстрее. Я не намерен тормозить. Я не для этого разгонялся. Ответьте мне, все, сколько вас есть, одним словом, на простой вопрос: РАЗВЕ У КОГО-ТО ИЗ ВАС ЕСТЬ ЗАПАСНАЯ ЖИЗНЬ?

Никому не уступлю. Никого не буду слушать. Жизнь — моя. Все ее секунды принадлежат мне. Зачем крадете?

Вот самые быстрые в мире люди: спортсмены, бегающие сто метров. Они умеют дышать полной грудью. Их тела — образцы совершенства. Их шаг широк. Чем шире шаг, тем быстрее бег. Почему у них не учитесь?

Вот гроссмейстеры, играющие блиц. Их мысль подобна молнии. Они принимают решения в доли секунды. Упражняют свой мозг десятилетиями. За это им хорошо платят. Не жлобы, не медленные болваны, — платят те, кто действительно понимает, насколько важно уметь быстро думать.

Здесь — колодец, откуда человечество извлечет эликсир вечной жизни.

Люди будущего будут необычайно быстры. За один день они будут способны совершать столько поступков, сколько их предки совершали за год. Они будут организованны, точны, мобильны и эффективны; технологии сбережения времени они станут усваивать с пеленок. Человеческий разум не сможет подчинить природу, не подчинив себе собственные внутренние резервы.

Не старайся быстро пахать — сажай злаки, которые быстро всходят.

Полнота жизни не в том, чтобы втянуть носом свежий воздух и хрюкать от наслаждения. Полнота — в поступке. Действуй, и самый лучший кислород сам войдет в тебя.

Не бойся ошибиться, количество всегда переходит в качество, потому что это одно и то же.

Чтоб понять глубину пропасти, надо бросить камень. Бросивший тысячу камней знает глубину тысячи пропастей; не бросивший ни одного камня сам упадет в первую же пропасть.

Дураки говорят: «Живи быстро и умри молодым». Это позорный лозунг, изобретенный медленными. Кто живет быстро, тому некогда умирать. И даже думать о смерти. О смерти незачем думать, с ней и так все ясно. Медленные кормят свою смерть размышлениями о ней — быстрые думают только о том, как стать еще быстрее.

Знаев подошел к окну, уперся лбом в прохладное стекло. Сгущались сумерки, пора было включать свет в парке. Десятки светильников — одни на высоте трех метров, другие у самой земли — превратят мрачный лес в уютный лабиринт дорожек, ведущих к беседкам, к декоративным водоемам с переброшенными через них мостиками, к фонтанам и альпийским горкам. Однако мысль о том, что отходящую ко сну дикую красоту одним незначительным движением пальца можно превратить в декорацию, вдруг показалась банкиру неприятной.

К черту декорации.

Воскресный вечер — главнейший, самый важный отрезок недели, период полного расслабления, вялых раздумий о неконкретных категориях, окончательной подзарядки батарей перед прыжком в суматошный понедельник — был разрушен. Все, что мог теперь сделать банкир, — добить его, дотоптать до конца. Необязательно владеть ситуацией, чтобы обернуть ее себе на пользу. Потери неизбежны. Только глупцы и перфекционисты считают, что от рассвета до заката все должно идти строго по плану. Уметь мириться с потерями — тоже искусство. Им овладевает только тот, кто терял много раз.

Так он успокаивал себя, расхаживая от стены к стене и специально сильно гримасничая, чтоб избавиться от ощущения, обычно называемого «кровь ударила в лицо». Но успокоиться не сумел. Желудок знакомо рванулся вверх, к горлу, Знаев успел добежать до туалета, переломился в поясе и отдался во власть сильнейшего приступа тошноты.