Читать книгу - "Ночной поезд - Мартин Эмис"

19:30. Трейдер Фолкнер последним видел ее в живых. Утверждает, что по воскресеньям всегда уходил от нее именно в это время. Настроение Дженнифер характеризует как «жизнерадостное» и «обычное».

19:40. Соседку с верхнего этажа, задремавшую перед телевизором, разбудил выстрел. Она позвонила по «911».

19:55. Прибыл патрульный. У соседки, миссис Ролф, были ключи от квартиры Дженнифер. Патрульный прошел в квартиру и обнаружил труп.

20:05. Тони Сильвера принял вызов. Диспетчер сообщил имя погибшей.

20:15. Мне позвонил сержант Джон Макатич.

20:55. Составлен официальный протокол о смерти Дженнифер Рокуэлл.

Через двенадцать часов произведено вскрытие.

* * *

«TACEANTCOLLOQUIA, – написано по-латыни на одной из стен. – EFFUGIAT RISUS. HIC LOCUS EST UBI MORS GAUDET SUCCURRERE VITAE».

«Пусть смолкнут беседы. Пусть улетучится смех. Здесь царствует смерть, помогая живым».

Каждый, кто умер внезапной, насильственной или подозрительной смертью – и вообще любой, кто умер не в реанимации и не в хосписе, – подвергнется вскрытию. Даже тот, кто просто умер без свидетелей. Кто умер в этом американском городе, того санитары доставят в здание судебно-медицинской экспертизы на Бэттери и Джефферсон. Покойника погрузят на каталку, вывезут из огромного морозильника, взвесят и переложат на цинковый стол, над которым закреплена видеокамера. Раньше вместо нее использовались микрофон и «Полароид». Теперь весь процесс фиксируется на видео. Под немигающим глазом камеры одежду покойного подвергнут тщательному осмотру, затем снимут, упакуют в пластиковый мешок и приобщат к уликам.

Но на теле Дженнифер нет ничего, кроме бирки, болтающейся на большом пальце ноги.

Началось.

Хочу сказать, что процедура вскрытия не вызывает у меня ни ужаса, ни отвращения. Для сотрудников убойного отдела прозекторская – самое что ни на есть привычное место. Я и сейчас по необходимости заглядываю туда почти каждую неделю. Служба в отделе конфискации (который входит в состав подразделения по борьбе с организованной преступностью) отнюдь не так безобидна, как может показаться. Мы, грубо говоря, трясем мафию. Стоит кому-нибудь что-нибудь сболтнуть у бассейна, и мы тут же конфискуем всю виллу. А где мафия, там и трупы. Их обычно прячут в багажниках взятых напрокат автомобилей. После показательной казни покойники буквально нашпигованы пулями. Иногда полдня теряешь в прозекторской, пока все пули до единой не будут зафиксированы в протоколе… Короче, сама процедура меня не волнует. Однако на сей раз дело касается Дженнифер. Пытаюсь себя убедить, что полковник Том не просматривал присланную мне видеозапись, а ограничился докладом Сильверы. Мне тоже не больно охота смотреть. Если отвлечься от трупа, прозекторская смахивает на кухню ресторана, готового к открытию. Включаю видео. Под рукой – блокнот для записей, в зубах – сигарета, палец – на кнопке «пауза». С этого момента я становлюсь свидетельницей.

Сильвера пока за кадром: слышно, как он инструктирует патологоанатома. Вот тело Дженнифер, с биркой на ноге. Нагота не выглядит бесстыдной – не то что на снимках, сделанных у нее дома сразу после смерти: там была чуть ли не порнография (художественная, изощренная – вот это женщина!). Сейчас об эротике и говорить не приходится. Тело распластано на доске под слепящими лампами, на фоне кафельных плиток. Цвета искажены. Химия смерти торопится превратить щелочь в кислоту. «Данное тело…» Стоп. Кажется, узнаю голос Поли Ноу. Точно, это он, дежурный трупорез. Наверно, человек не виноват в том, что любит свою работу, равно как и в том, что родился в Индонезии, но у меня при виде этого коротышки по спине пробегает холодок. «Данное тело…» – начинает он, словно эхом повторяя классическое «Нос es corpus».

– Данное тело принадлежит сформировавшейся белой женщине нормального телосложения. Рост сто семьдесят сантиметров, вес пятьдесят семь килограммов. Одежда на теле отсутствует.

Сначала внешний осмотр. Ноу, следуя указаниям Сильверы, разглядывает рану. Он направляет свет рефлектора в застывший полуоткрытый рот и поворачивает тело на бок, чтобы увидеть выходное отверстие. Затем тщательно изучает кожный покров, где могут быть повреждения, отметины, следы борьбы. Особое внимание уделяется рукам и кончикам пальцев. Ноу делает срезы ногтевых пластин и выполняет химический анализ на барий, сурьму и свинец, чтобы установить, действительно ли выстрел был произведен из того самого револьвера двадцать второго калибра. Насколько мне помнится, револьвер подарил дочери полковник Том; он же научил Дженнифер стрелять.

Поли сноровисто берет мазки из ротовой полости, влагалища и анального отверстия. Осматривает наружные половые органы на предмет травм или разрывов. Я вновь мысленно возвращаюсь к полковнику Тому, чтобы проследить за его рассуждениями. Если в этом деле и вправду замешан Трейдер, то преступление скорее всего совершено на половой почве. Логично? Выходит, так. Но что-то во мне восстает против такой версии. Чего только не узнаешь в анатомическом театре. Там, где подозревали двойное самоубийство, обнаруживается комбинация убийства и самоубийства. Изнасилование плюс убийство на поверку оказывается суицидом. Но может ли суицид обернуться изнасилованием с убийством?

А ведь вскрытие – это тоже насилие. Вот оно. Как только делается первый надрез, Дженнифер превращается в труп, в мертвое тело. Прощай, Дженнифер. Поли Ноу приступил к своей основной работе. Он похож на прилежного школьника: гладко причесанная голова опущена, в руке скальпель – совсем как авторучка. На теле делается тройной надрез в форме буквы «Y»: от плечей к брюшине и дальше вниз. Поочередно отогнув каждый лоскут мертвой плоти, как отгибают намокший ковер, Ноу включает электрическую пилу и начинает пилить ребра. Грудина поднимается, словно крышка сундука, внутренние органы извлекаются целиком, как ветка с плодами, и раскладываются на подносе из нержавеющей стали. Ноу рассекает сердце, легкие, почки, печень и каждый раз берет образцы тканей для лабораторного исследования. Теперь предстоит выбрить затылок вокруг выходного отверстия.

Дальше начинается самое неприятное. Электрическая пила вгрызается в основание черепа. В черепную коробку загоняется клин. Вот-вот раздастся хруст расколовшегося черепа. Я обнаруживаю, что мое тело, ничем не примечательное, неухоженное и огрубевшее, начинает протестовать. Оно отказывается присутствовать при этом надругательстве. Череп разломился с оглушительным треском, похожим на выстрел. Или на зловещий кашель. Ноу сделал знак Сильвере, тот наклонился – и оба в шоке отпрянули от стола.

Я смотрела не отрываясь и мысленно говорила: «Полковник Том, держитесь, я с вами. Но мне пока не ясно, что все это значит».

Если верить результатам вскрытия, Дженнифер Рокуэлл выстрелила себе в голову… три раза.

* * *

«Нет. Нет. Я живу не одна», – твердила я как заведенная. Я живу с Дениссом. Это был единственный раз, когда у меня потекли слезы. А Денисс тем временем, прихватив свои шмотки, мчался на фургоне в сторону границы штата.