Читать книгу - "Высота Стекла - Ана Гратесс"

На что Аси только улыбалась и посмеивалась в крыло. Когда туча мрака подуспокоилась, она продолжила говорить. – Вот видите, только возымей верху словеса негаданные над вами, вы сразу стали похожи на птенцов на базаре. – Аси коротко обратилась к Наресину, – не о вас конечно же речь, достопочтимый, вы являетесь уникумом среди нас всех.

Тот взмахнул крылом в знак одобрения, и куро-фаза снова взяла слово:

– Краснощекие дожди в серебристом дыму вскоре нас навестят. Мне то подсказывает мое сердце – моя великолепная подсказка, которая трудится неустанно на благо всех и каждого. Никогда еще она не ошибалась!

Поднялся гул, синие языки пламени вострепетали от дуновения тревоги, некоторые из собравшихся вскочили со своих мест и хотели было сорваться восвояси, но птенец взревел мощным басом:

– Прекратить панику! Смилуйтесь над огнем и его натужной музыкальностью, он здесь не для того танцует, чтобы глядеть в испуганные и перекошенные страхом физиономии!

Собрание стало тихо и мирно, как несколько мгновений назад. Только глаза некоторых сидящих вращались подобно орбитам ужаленных планет. Наресин, увидев, что никто убегать не собирается, вкрадчивым голосом продолжил:

– Мечта то или дождевая симфония, все-равно, мы должны быть начеку и иметь в себе стержень для смелых поступков. Звездных сущностей требуется защищать всеми возможными способами. Никак нельзя, чтобы новый мир погибнул, не успев даже вдохнуть воздуха в свежие телеса! – Он топнул лапой и клацнул когтями, от чего в тихой ночи прошелся отзвук эха.

Один из вращавших глазами поднял тонкое крылышко, изъявляя желание сказать. Птенец кивнул.

– Вам не кажется, что жертвовать всем племенем в угоду некоей цели, пускай она величава и, несомненно, важна, несколько не честно по отношению к отдельным его жителям? – Глазовращатель оглянул мирное сборище и в некоторых увидал тот же немой вопрос. Став увереннее, он налил крыла свои кровью, выпячил грудь и стал говорить более уверенным тоном:

– Я увидал, что некоторые из нас также задаются подобным вопросом, но боятся о нем сказать. Так ответьте же нам, – он повернулся к Наресину, – уважаемый, почему мы должны подчиняться вашим приказам и жертвовать своими жизнями? Не думали ли вы, что матрицы могли немного слукавить, когда вещали вам о священности пришельцев и их очаровательной миссии? – Вращатель подошел к птенцу почти вплотную, и смерив того острым взором, продолжил выплевывать слова:

– Не думали ли вы, что это Не Те звездные сущности, которых мы ждем? Где указующие на них знаки, Наресин?

Птенчиковая выдержка легко расколола орех, зажатый в подкрылке. Наресин мерил взглядом глазовращателя, а тот не шелохнувшись выстаивал занявшую позицию. «Очередь за трудом или песчаная дюна», – спрашивал себя птенец. «Песчаная дюна», – ответило ему нутро. Так тому и быть. Птенец поднял над своей головой расколотый орех и сделал им вращательный жест, чтобы оппонент посмотрел вверх.

– Сейчас ты наблюдаешь колотое зерно правды, и его ты не можешь достигнуть в силу неразвитости ножных мышц. Но если я поднесу к тебе ядрышко, и скажу, что это наш новый мир в форме глупого иносказания, то ты послушно примешь сей дар, эту информацию, и проглотишь ядро заплетающимся языком.

Наресин поднес орешек к клюву вращателя, и тот, изумленно выпучив и без того объемные глаза, раскрыл клюв и поглотил подношение.

– Я скормил тебе твою кроткую сущность, а на твой вопрос отвечу простым фокусом.

Птенчик отошел чуть подальше, встав ближе к синеющему огню, опустился на песок, расправил крыла, как если бы собирался взлетать. Из его клюва потекла черная субстанция, блестевшая на холодном свету инородным сиянием загадочной души. Жидкость текла прямо к огню, силилась соприкоснуться с красотой еще пока не минувшего часа. И когда черная субстанция коснулась синевы пламени, сам огонь взметнулся вверх, ярко осветив не только многочисленное собрание, но и верхние ветви громоздящихся ввысь дерев.

Потом огнево чуть подубавило прыти и снова вошло в свою обычную размерность, но при этом несколько изменив структуру. Теперь то вовсе был и не огонь, а проектор, в светящейся плотности которого начали понемногу просматриваться образы.