Читать книгу - "Высота Стекла - Ана Гратесс"

– Хоть здесь и нет перекати-поле, но я все-таки доволен. – Птица-говорунка села на ветку размашистого дерева. А рядом с ней расселась дивной красоты куро-фаза, переплетная версия птицы и рыбы. Не то кудахтнула, не то булькнула сия птица и спросила:

– А тебе когда-нибудь было ведомо, чтобы Звезда прилетала и приносила с собой странных сущностей?

Птица говорунка помотала головой, а куро-фаза продолжила:

– Ну вот сейчас мы с тобой сидим и смотрим на нежные атмосферные глади, на пищащую жизнью растительность, на дино-картавиков, а тут из ниоткуда возлетает неизвестная Звезда и на тебе. – Куро-фаза шмякнула лапой о лист, и тот затрясся, смахивая с себя крупные капли конденсата. Она продолжила:

– Так и нас скоро стряхнет, если мы не воспротивимся сулящему погибель движению.

Птица-говорунка потянулась и встрепенула крыльями, с нее упало несколько мелких перьев. Куро-фаза повторила движение своей соседки и с той тоже посыпалось, но не перья, а полупрозрачные ключики.

– Ух ты, что это такое? – Воскликнула птица.

– У меня на поверхности тела живут особенные старатели, – куро мощно двиганула крупной сущью, – они ищут кристаллические породы, в которых есть прожилки драгоценных металлов. Эти металлы помогут нам в борьбе за мирное солнце.

Птица-говорунка чуть подлетела от возбуждения, вымолвив:

– Сущностям невдомек, что мы обладаем сознанием. Наверняка они думают, что мы обыкновенные загонные животные, которыми можно помыкать как им вздумается. Умора!

– Вовсе не думаю, что они прилетели сюда за сим, тут нечто другое… Но как бы там ни было ухо нужно держать востро, от этого теперь зависит наше будущее. – Куро-фаза почесала ключики на себе и те завертелись чуть охотнее.

– Нас не более чем тысяча на всем острове.

– Тем более!

– Воспроизводство нашего вида займет уйму времени, а тут еще какие-то пришельцы.

– Безобразие.

– И Звезда сияет прямо в третий глаз.

– Невыносимо.

– Давай добывай свои металлы, а я пока слетаю проверю, чем там заняты наши «враги». – Говорунка взлетела с насиженного места, а на нем обнаружилось яйцо оливкового цвета в коричневую крапинку.

Куро-фаза взяла его, повертела, попробовала клювом чуть постучать, но яйцо оказалось довольно крепким. Куро подложила яичко под себя и продолжила руководить процессом добычи.

Говорунка шелестела крыльями невиданное действо желая увидеть. И то ей вскоре открылось взору. Сущности с гладкой карамельной кожей лежали в скученной позе, образуя почти ровный круг. Они сопели и порыгивали, двигали длинными конечностями и издавали непонятные звуки ртом. А над ними висела Звезда, светила теплым уютом и блюла течение жизненности своих детей. Разборчиво светя крупным шаром, звездная сущность принимала в свой рацион местные растения и некоторые виды насекомых, которые надоедливой мошкарой хотели пробиться к деткам и полакомиться их свежей кровью.

«Ближе подлетать не стоит, а не то и меня звездная красотка поглотит, уловив мои вынюхивательные настроения», – думала говорунка. «Если куро-фазе удастся добыть достаточно металла, мы выстроим вокруг себя крепость, а если потребуется, то сможем и прогнать нежданных гостей. Дра!»

Шарообразная Звезда тем временем улавливала мысленные волны сей птицы и была начеку. Ей не составляло труда отлететь от детей и пригвоздить к земле интересующуюся и потенциально вражескую тушку, но тогда обожаемые дети останутся без света и без присмотра, а этого допускать было нельзя. «Пускай насчитывает себе план и расчерчивает «отхожие места». Я есть мощь и спокойствие; нам ничто не помешает к становлению!» – Таким образом вертела думы Звезда.

И пусть. Птица-говорунка вернулась к куро-фазе, а та лежала на зеленом листе распластанная, в красной жиже. Близ ее тела обнаружились скорлупки яйца. Говорунка не веря собственным глазам подняла одну скорлупочку и приложила к грудине, считывая информацию. Внутренний поток подсказал птице, что это ее яйцо и птенец, учинивший расправу над куро-фазой, находится где-то поблизости.

– Я тебя найду, дитя, и ты ответишь за совершенное преступление!

Птица отправилась на зов сердца и вскоре обнаружила скукоженное нечто возле одной из жирных, лоснящихся на свету лиан. Существо моталось из стороны в сторону, и пищало, желая отыскать материнской теплоты. У говорунки выступили слезы, она приземлилась возле пищащего комочка и укрыло того своим крылом.

– Какая нежная красота, только посмотрите! – Птица ощутила внутри себя потоком разливающуюся любовь. – Не верю, что эта малютка могла так жестоко расправится с моей соседкой!

Птенец мягко мостился к матери и получив долгожданное внимание чуть затих, но через какое-то время вновь запищал, требуя, на этот раз, уже пропитания.

– Охохо, ты мой меленький. – Говорунка прижала поближе пушистую малютку, одновременно с этим доставая из наплечной сумки пару хрустальных осколков. – Сейчас кто-то будет кушать! – И после этих слов вложила кусочки прозрачного минерала себе в клюв. Шумно захрустев, птица от удовольствия прикрыла глаза, а когда кашица была готова, то раскрыла клюв и наклонилась к птенцу. Тот с таким же наслаждением принялся уплетать уже разжиженный кристалл, чуть прикрывая глазки, повторяя за матерью.

– Какой ты смышленый! Я в свое время целый век училась сему искусству.

Птенец доел и вымолвил:

– А мне не нужен век, чтобы учится делать такие простые вещи. – И снова зарылся под крыло родительницы.

Говорунка с удивлением поглядела на своего отпрыска, а тот словно предвосхитив вопрос, сказал:

– Ничего не спрашивай, я тебе по общемировой сети все покажу. Прикрой глаза и отпусти все.

Птица так и сделала. Ей открылось видение, красочность которого ни много ни мало заворожила натуральностью и чувством абсолютной реальности происходящего. Кристаллические породы сами по себе открылись навстречу к будущему полету. Птица раскрыла свои структуры и видение стало еще более ярким.

Она перестала ощущать себя чем-то отдельным, превратившись в солнечный диск далекой галактики, гармония которой сделалась такой близкой, такой великолепно притягательной. Сердце космоса теперь ее сердце. Оно бьется в такт небесным гладям и лазури морских глубин. Победное допущение превратности судьбы перестало хоть сколько-нибудь иметь значение. Только бесконечность времени и пространства, только все восходящая радость и опыт миллиарда светил – вот, что получила птица.