Читать книгу - "Жизнь цирковых животных - Брэм Кристофер"

«Вот чего тебе надо – любить еще большую неудачницу, чем ты сам!»

Бесконечно проигрывая эту сцену в своей голове, Фрэнк порой натыкался на собственные ошибки. Как он посмел сказать: «Ты слишком привязана к своему брату-педику»? Но чаще всего он видел лишь неправоту Джесси. Нельзя влюбляться в психически травмированную личность – взаимности не дождешься.

Он не мог поделиться своим горем с Аллегрой и прочими. Эти дилетанты и так много знают о его личной жизни. Не хватало, чтобы его любовь сделалась сюжетом для песен этого «греческого хора».

Дуайт вынырнул из спальни – начиналась его сцена, – напевая «Я теряю веру».[79]Диалог Дуайта с Аллегрой вышел слишком мрачным, но Фрэнк не прерывал обмен репликами. Сегодня он не мог положиться на свои инстинкты, не решался критиковать.

Далее – первый монолог Тоби перед Крис. Крис неподвижно сидела перед телевизором, Фрэнк зачитывал ей Фразы Тоби. Засранец позволяет себе опаздывать – и это после того, как накануне вечером Фрэнк потратил на него столько сил.

– Привет. Как дела? Хорошо прошел день? У меня отлично, – наговаривал Фрэнк.

Остроумные реплики и шутки, а под ними – три сюжета о глубоко несчастных людях. Черный юмор, по замыслу автора, но сегодня Фрэнк ощущал только черноту, без юмора.

Подошла очередь эпизода, когда Аллегра и Дуайт бросаются в объятия друг друга. Это могло быть – должно было быть – великолепно. Двое друзей обсуждают свои проблемы, делятся горестями, как два Иа-Иа, и внезапно накидываются друг на друга. Но сейчас вместо удара молнии черепахой ползла вялая сцена, Аллегра и Дуайт не могли даже толком поцеловаться – сталкивались носами.

– Что вам мешает? – спросил Фрэнк. – Ну же, ребята. Реплика. Пауза. И – поцелуй.

Дуайт и Аллегра остановились, заглянули друг другу в глаза – и неудержимо расхохотались.

– Что за детский сад! – возмутился Фрэнк. – Что такое? Нужно играть депрессию и похоть!

– Но мы же с ней друзья, – возразил Дуайт.

Фрэнк встал между ними.

– Здесь речь идет не о дружбе! – разъяснил он. – О сексе!

– Думаешь, так легко? – пожаловалась Аллегра. – Сам и сыграй.

– Да бога ради!

Ухватив Дуайта за воротник, он подтянул его лицо вплотную к своему и впился в его рот поцелуем. Зубы ударились о зубы, язык проник в теплую влажную пещеру. Он затянул поцелуй, хотя в голове стучало: «Это же Дуайт. Зачем я полез в рот к Дуайту? Почему целую его с такой злобой?»

Он выпустил, наконец, Дуайта, отвернулся и сплюнул.

– Вот так-то, – заявил он Аллегре. – И меня считают гомофобом?!

Все молча таращились на своего режиссера.

– Боже, – с нервным смешком выдавил из себя Дуайт. – Я и не думал, что ты обижаешься. – Он раскраснелся, был смущен и расстроен.

Тыльной стороной ладони Фрэнк утер рот.

– Извини, увлекся. Это твоя сцена. Отдайся ей. Оба отдайтесь.

Они начали сцену сначала. Потом еще раз, и еще. Им никак не удавалось раствориться в ней, недоставало бурлившей во Фрэнке агрессии, но хотя бы жесты усвоили.

Фрэнк зачитывал второй монолог Тоби, когда в дверь постучали. Фрэнк открыл, не спрашивая, кто там, и вошел Тоби – на цыпочках, всем своим видом извиняясь за опоздание. Тем не менее, он выглядел на редкость довольным собой, отметил Фрэнк. Бросив плащ в угол, Тоби сходу продолжил свой монолог.

– Что смотришь? Хорошая передача? Я подумываю сходить на прослушивание для полицейского сериала. Не для этого, для другого…

– Простите, что так поздно, – сказал он, закончив сцену.

– Где задержался? – поинтересовался Дуайт.

– В «Кинко». Смена затянулась.

– Вперед! – окликнул их Фрэнк. – Теперь пойдет как по маслу.

Они продолжили, но не как по маслу. У всех реплики выходили какими-то смазанными, приглушенными – у всех, кроме Тоби. Его монологи обрели упругость и четкость. Ему явно пошла впрок работа с Фрэнком, он все усвоил. Актеры обменивались изумленными взглядами, а потом и сами поднажали.

Фрэнк присмотрелся к возне Крис и Мелиссы в кухне, и его осенило.

– Лорел и Харди,[80]– предложил он.

Он боялся обидеть Крис – ведь ясно, кто из них Харди – но та скорее обрадовалась.

– Лесбиянки Лорел и Харди? Точно. Это мне по плечу.

Легкий оттенок фарса, капелька напыщенности – и сцена оживилась.

Тоби приступил к четвертому монологу. Его прорвало, он обхватил Крис руками, точно так же, как вчера цеплялся за Фрэнка. И Крис хорошо помнила эту сцену – замерла в смущении, потом робко обняла его в ответ.

Драка в кухне получилась скомканной – актеры снова зажались, – и на фоне других сцен с проблесками подлинной жизни эта выглядела донельзя механической.

Когда они закончили, Фрэнк сказал:

– Что-то забрезжило. Уже не полная чушь. – И сам он уже не чувствовал себя полным дерьмом – китовым дерьмом. – Перерыв.

Актеры разбрелись, открыли окна, включили мобильники. Аллегра отозвала Фрэнка в сторону.

– Ну и поцелуй! – сказала она.

– Я хотел показать вам пример.

– Я так и поняла. Но ты задел его чувства.

– То есть?

– Он думает, ты хотел посмеяться над ним, потому что он голубой.

– Господи ты Боже мой! – вскричал Фрэнк. – С чего вы все взяли, будто мне есть дело до того, кто с кем…

– Поговори с ним, – посоветовала Аллегра. – Нам только не хватает еще одного обиженного.

Дуайт пристроился на подоконнике рядом с Крис. Оба курили, каждый занял половину окна. Слишком сыро, неохота вылезать на пожарную лестницу.

Подойдя к Дуайту, Фрэнк негромко окликнул его:

– Слышь, друг! Извини, если обидел.

Дуайт даже головы не повернул.

– Ты не уважаешь меня, Фрэнк.

– Еще как уважаю.

– Если б я попытался тебя лапать, ты бы меня пришиб.

– Да нет же! – настаивал Фрэнк, хотя даже стоять вплотную к Дуайту ему было неловко.

Ступени пожарной лестницы обрамляли их головы и плечи. На перилах поблескивали линзочки воды. В двух шагах от них свешивалась из окна Крис, электрический свет из комнаты омывал ее тело от головы до локтей.

– Слушай, может, я не подумал, – извинялся Фрэнк, – но я тебя не лапал. Я изображал персонаж Аллегры – это она должна была притиснуть тебя.