Читать книгу - "Необычная судьба - Светлана Джаарбекова"

– Никак. Пококетничала немного, да и все. Несерьезно все это.

– Женщины бывают разные, встречаются хищницы, жадные до любви, способные поставить на карту все ради одной встречи. А мы с тобой прежде всего матери, для нас дети важнее всего. Лидия прожила жизнь, но материнский инстинкт в ней не проснулся. Не имея детей у нее ни разу не появилось желание отдать душевное тепло какому-нибудь чужому малышу…

В последних числах марта 1945 года Клавдия получила единственную посылку из Германии. В ней были платья для Светы и два костюма для Олега, на дне посылки лежала записка:

«Дорогая!

Победа близка, уже никто из нас в этом не сомневается. Многие магазины разбиты, нам разрешили послать кое-что из вещей, вот я и собрал детям подарок. Жду встречи, любимая! Она приближается.

Твой Ашот.»

Платья были в рюшечках и воланах, слишком нарядные для той жизни, которая была сейчас в тылу, да и костюмы из дорогого материала не к месту сейчас, и Клавдия убрала их в шкаф до лучших времен.

– Приедет Ашот, тогда и разберемся, – подумала она.

Но Светлана, когда мамы не было дома, одевала тайком ее туфли на каблуках, какую-нибудь шляпу, доставала одно из платьев, а затем крутилась перед зеркалом, разыгрывая роли.

Однажды она напевала: «Сильва, ты меня не любишь…» и так увлеклась, что не слышала, как тихо вошла Клавдия и с улыбкой стала наблюдать за свой дочерью, потом поцеловала ее и сказала: «Я разрешаю тебе брать платья, но играй в них дома, а на улицу выходи в своих обычных».

В ночь на 30 апреля Клавдии приснился странный сон: Она стоит у мельницы, которая перемалывает и перемалывает зерно, а кругом много муки и ее становится все больше и больше… Словно что-то толкнуло Клавдию, и она проснулась.

«Мука, много муки – это плохо, перед тем, как умерла мама в Ташкенте, я тоже видела муку», – подумала она.

Клава ушла на работу, но целый день у нее было тяжело на душе. Вечером она пошла к Любе и рассказала ей сон. У меня плохое предчувствие, не к добру этот сон.

– Ты давно не получала писем от Ашота?

– С конца марта, когда он прислал посылку и записку.

– Не думай об этом сне, говорят, так лучше, может беда стороной пройдет. Считанные дни остались до Победы. Вот-вот будет объявлено об окончании войны.

Уже эшелоны с демобилизованными солдатами возвращаются Пойдем узнаем в военкомате по каким дням и будем встречать. Вдруг Саша вернется, ведь он без вести пропал, сколько людей так возвращаются. Может быть он жив?

– Да, ты права. Ашот ведь тоже может приехать неожиданно, приходу, а он ждет меня у дома…

Обе женщины оживились и повеселели. Они сходили в военкомат, прочитали на доске объявлений данные о прибытии эшелонов и стали регулярно ходить на вокзал. Красиво одетые Клавдия с Любой становились в сторонке, чтобы лучше все рассмотреть.

Они видели, как счастливые женщины бросались навстречу своим мужьям, плакали и улыбались. Им тоже порой казалось, что они видят своих мужей.

– Клава, не Саша ли это? – воскликнула Люба, но вглядевшись, понимала, что ошиблась.

– Смотри, Люба, вон мужчина повернулся, по-моему Ашот, пойдем, подойдем ближе…

Они пробирались сквозь толпу, заглядывали в лицо и видели, что ошиблись.

9 мая, узнав об окончании войны и в ожидании салюта, Клавдия с Любой вместе с детьми пошли гулять в парк. Везде звучало емкое и достигнутое дорогой ценой слово «Победа».

На открытой сцене состоялся концерт из патриотических песен, кругом люди улыбались и смеялись, а вечером к большой радости детей и под крики «Ура!» прогремели залпы победного салюта.

Прошло несколько дней. Клавдия пришла с работы уставшая и решила часик вздремнуть. Олег учил уроки, Света играла с куклой.

Кто-то постучал в дверь. Олег открыл ее. Перед ним стоял мужчина.

– Здесь живет Клавдия Ивановна Рыбина? – спросил он.

– Да, только она сейчас спит. Устала на работе.

– А ты кто?

– Я ее сын.

– Передай ей этот пакет, – и мужчина ушел.

Олег не стал будить маму, пусть отдохнет.

Вечером, когда Клавдия проснулась и увидела пакет, который лежал на тумбочке, она все поняла. «Похоронка».

Дрожащими руками она разорвала конверт и вынула извещение, где сообщалось, что ее муж 30 апреля 1945 года получил тяжелое осколочное ранение в живот около Дрездена, а спустя три дня скончался в полевом госпитале.

– Олег, папа погиб! – крикнула она сыну, и они вместе обнявшись долго плакали, а маленькая Света крутилась около них, понимая, что произошло что-то очень плохое, раз и мама, и брат так плачут. Она хотела спросить, что значит «погиб», но они не нее не обращали внимания. Света положила куклу и тихо села в уголочке на диван: «Не буду им мешать», – подумала она.

Спустя три дня Клавдия получила письмо с фронта от друга Ашота, в котором рассказывались подробности трагического происшествия, причем часть письма успел еще продиктовать Ашот, умирал он в полном сознании, знал, что уже конец войны и плакал…

«Дорогая, любимая, единственная! Я умираю. Тяжело сознавать, что прошел всю войну, а умираю здесь, в чужой стране. Я был счастлив с тобой, теперь тебе самой придется воспитывать детей, береги их, в них частица моей жизни… Прощай…»

А дальше были слова друга.

«Наша автоколонна шла под Дрезденом. Началась бомбежка с воздуха. Ашот остановил машину и побежал к ближайшей роще. Он не успел добежать, как близко разорвалась бомба и его тяжело ранило осколками в живот. Он пролежал в госпитале три дня, но врачи не смогли его спасти. Ашот был прекрасный друг и человек. Помните его. Антон».

Так судьба словно спохватившись, связала Любу с Клавдией одним горем. Только у одной отняла мужа в начале войны, а у другой – в конце.

Дня через три Клавдия убрала «похоронку» подальше, и они с Любой надеясь на чудо, ходили и ходили на вокзал встречать эшелоны. И только спустя полгода, когда пришел последний эшелон и было уже холодно и сыро, они дольше обычного стояли на перроне, пока он полностью не опустел. И только теперь до их сознания ясно дошло, что они – вдовы, женщины, у которых война отняла мужей, а их дети будут расти без отцов.

Они возвращались домой медленно.

– Любочка, почему у нас так получилось? – спросила Клавдия и тяжело вздохнула.

– Не знаю. Наверное, судьба… Просто кто-то в жизни вытянул счастливый билет, а мы с тобой – нет…

Они помолчали.

– А ты помнишь, как я в Ашота тарелкой запустила? – засмеялась вдруг Клавдия.

– А ты помнишь, как Саша сказал: «Так, моя дорогая женушка, стоило мне уйти на полчаса, как у тебя появилась бутылка на столе и любовник, наверное, под кроватью?