Читать книгу - "Книжный вор - Маркус Зузак"

Какая-нибудь победа — вот что требовалось Руди в тот момент. Он проиграл Виктору Хеммелю. В Гитлерюгенде — неприятность за неприятностью. Хоть обмылок успеха — вот чего он хотел, и он был твердо настроен этого добиться.

Руди зашагал было дальше к дому, но, уже дойдя до бетонного крыльца, передумал и двинулся обратно к Лизель, медленно и целеустремленно.

Спокойно и сдержанно он заговорил:

— Знаешь, что поднимет мне настроение?

Лизель передернуло.

— Думаешь, я соглашусь — когда ты в таком…

Руди она, казалось, разочаровала:

— Да нет, не то. — Он вздохнул и подошел ближе. — Кое-что другое. — Секунду подумав, он приподнял голову, чуть-чуть. — Глянь на меня. Весь измазанный. Воняю коровьим навозом или собачьим дерьмом, с какой стороны ни погляди, и, как всегда, подыхаю с голоду. — Он помолчал. — Мне надо отыграться, Лизель. Честно.

Лизель понимала.

Она подошла бы к нему ближе, если б не вонь.

Кража.

Им надо что-нибудь украсть.

Нет.

Им надо украсть что-нибудь, украденное у них. И неважно что. Лишь бы поскорее.

— В этот раз — только мы с тобой, — предложил Руди. — Без всяких хеммелей, без всяких шмайклей. Только ты и я.

Лизель не могла с собой совладать.

У нее зачесались руки, рванулся пульс, а губы растянулись в улыбке — и все одновременно.

— Заманчиво.

— Ну и договорились. — И, как ни старался, Руди не смог спрятать навозной усмешки, что расцвела на его лице. — Завтра?

Лизель кивнула.

— Завтра.

План был идеальный за исключением одного:

Они не представляли, за что взяться.

Фрукты отошли. На лук и картошку Руди сморщил нос, а второй заход на Отто Штурма и его груженный деревенской снедью велик они отвергли сразу. Один раз вышло гнусно. Второй был бы полным скотством.

— Ну и куда мы, к черту, премся? — спросил Руди.

— Почем я знаю? Ты придумал, разве нет?

— Это не значит, что и тебе не надо чуточку подумать. Я не могу думать обо всем.

— Да ты вообще ни о чем не…

Они спорили на ходу, шагая по городу. Выйдя на окраину, завидели первые сады: деревья в них стояли изнуренными статуями. Ветки серые, и, поднимая головы, дети видели только шершавые сучья и пустое небо.

Руди сплюнул.

Они повернули обратно в Молькинг, перебирая возможности.

— А как насчет фрау Диллер?

— А что насчет нее?

— Может, если мы скажем «хайль Гитлер», у нас получится что-нибудь спереть?

Час или около того они бродили по Мюнхен-штрассе — и вот дневной свет дополз до конца, а они уже почти сдались.

— Беспользуха, — сказал Руди, — а я хочу жрать даже сильнее, чем всегда. Господи, да я с голоду подыхаю. — Он прошел еще десяток шагов, потом остановился и оглянулся. — Что с тобой? — спросил он, потому что Лизель замерла, а к ее лицу пристал момент озарения.

И как это она не подумала о них раньше?

— Ну что? — Руди уже терял терпение. — Что там, свинюха?

В тот момент Лизель принимала решение. Сможет ли она и впрямь выполнить то, о чем думает? Да и можно ли так мстить человеку? Можно ли кого-нибудь настолько презирать?

Лизель повернулась и зашагала в другую сторону. Когда Руди догнал ее, Лизель чуть притормозила в тщетной надежде на какое-нибудь прояснение. В конце концов, она уже виновата. Ее вина еще не подсохла. Семя уже разворачивалось в цветок с темными лепестками. Лизель взвешивала, сможет ли довести дело до конца. На перекрестке она остановилась.

— Я знаю место.

Они пересекли реку и поднялись по склону.

На Гранде-штрассе двери сияли лоском, а черепица крыш лежала фальшивыми локонами, приглаженными идеально. Стены и окна вылизаны, а трубы, казалось, вот-вот начнут выпускать колечки дыма.

Руди стал как вкопанный.

— Дом бургомистра?

Лизель серьезно кивнула. Помолчала.

— Они отказали моей маме.

Когда подобрались к дому, Руди спросил, как же, помилуй бог, они пролезут внутрь, но Лизель знала как.

— Знание места, — ответила она. — Знание… — Увидев окно библиотеки, Лизель остолбенела. Оно было закрыто.

— Ну? — спросил Руди.

Лизель медленно развернулась на пятках и быстро пошла прочь.

— Не сегодня, — сказала она.

Руди рассмеялся:

— Так и знал. — Он догнал Лизель. — Грязная свинюха, я так и знал. Тебе туда не попасть, даже если у тебя будет ключ.

— Думаешь? — Она зашагала еще быстрее, отмахнувшись от его замечания. — Нужно просто дождаться момента. — Мысленно Лизель сбрасывала с себя невольную радость оттого, что окно оказалось закрыто. Она бранила себя. «Ну и зачем, Лизель?»— спрашивала она. Зачем надо было беситься, когда эти отказали Маме? Неужели так трудно было удержать длинный язык за зубами? Теперь, как видно, жена бургомистра стала совсем другой — после того, как ты орала и визжала на нее. Наверное, взяла себя в руки, взялась за ум. Наверное, больше не станет мерзнуть в своем доме и окно будет всегда заперто… Глупая ты свинюха!

Однако через неделю, в пятый раз придя в верхнюю часть Молькинга, они увидели, чего ждали.

Открытое окно всасывало узкую полоску воздуха.

Только это им и нужно.

Руди остановился первым. Потыкал Лизель в ребра тыльной стороной ладони.

— А не открыто ли то окно? — шепотом спросил он. Рвение высунулось из его голоса и рукой легло на плечо девочки.

— Jawohl, — ответила она. — Так точно.

И в сердце у нее вдруг стало жарко.

Всякий раз, когда они обнаруживали, что окно плотно захлопнуто, Лизель под внешним разочарованием прятала яростное облегчение. Хватит ли у нее наглости забраться в дом? И вообще, для кого и для чего она туда полезет? Для Руди? Найти немного еды?

Нет, невыносимая правда была такой:

Ей нет дела до еды. И Руди, как ни жаль было это сознавать, имеет к ее плану лишь косвенное отношение. Ей нужна книга. «Свистун». Лизель претило получить его от одинокой жалкой старухи. А вот украсть — это чуть более приемлемо. Украсть его — в каком-то извращенном смысле — было почти все равно что заслужить.

Свет менялся целыми блоками оттенков.

Массивный ухоженный дом притягивал детей. Их мысли зашуршали шепотом.

— Хочешь жрать? — спросил Руди. Лизель ответила: