Читать книгу - "Идеальный друг - Мартин Сутер"

– Современная наука проводит различие между эксплицитной и имплицитной памятью, то есть, если угодно, между сознательной и бессознательной долгосрочной памятью. Представьте человека, которого в возрасте трех лет укусила собака. Он уж этого и не помнит, но событие сохранилось в его имплицитной памяти. Тридцать лет спустя он все еще боится собак. Разницу между той памятью, которая не может ему ответить, отчего он так боится собак, и той памятью, которая заставляет его удирать при встрече с карликовым пуделем соседа, называют диссоциацией.

Доктор Фогель утер лицо рукой.

– Наука исходит из того, что эти два вида памяти поддерживаются различными структурами мозга. Лично я склоняюсь к мысли, что чувства сохраняются в имплицитной памяти.

– А у меня, значит, повреждены оба вида?

– Я с трудом могу себе это представить. У большинства пациентов при повреждении эксплицитной памяти имплицитная остается в действии. А в более легких случаях, вроде вашего, – тем более.

– Тогда почему я теперь не чувствую потребности прожить мое второе Я? Если оно уже существовало до моей амнезии?… У вас на щеке остался клочок бумаги. Нет, повыше, да, там.

Доктор Фогель нащупал бумажку и соскреб ее со щеки.

– Спасибо.

– Если чувственный мир, в котором я обретаюсь, – тот же, что и тогда, то могу вам сказать, что абсолютно невозможно представить, чтобы я связался с какой бы то ни было женщиной. Я люблю Норину.

Доктор Фогель запрокинул голову и аккуратно соединил кончики толстых пальцев.

– Возможно, ваши чувства к Норине возникли в дни после амнезии.

– Непонятно.

– Я хочу сказать, что любовь к партнеру подчас усиливается, когда партнер заводит связь на стороне.

Доктор Фогель снова вытащил из ящичка горсть салфеток.

– Это объяснило бы ваши иррациональные чувства по отношению к вашему другу Егеру.

– То, что мне больше всего хочется убить его, имеет и несколько других причин. Весьма убедительных, можете мне поверить.

К убедительным причинам для ненависти к Лукасу со вчерашнего дня присоединилась еще одна. Вчера, когда Фабио, злой и униженный, три километра от ПОЛВОЛАТА до вокзала топал пешком по раскаленной дороге, с ним происходило нечто странное. Каждый раз при мысли о столкновении с агрессивностью Сэми он вспоминал Лукаса.

Всю обратную дорогу в душном пригородном поезде с наглухо задраенными окнами его преследовали сцены насилия. И все они ассоциировались с Лукасом.

И когда он у себя в комнате, сидя за компьютером, описывал свои впечатления от визита в ПОЛВОЛАТ, пока они не поблекли в памяти, физиономии Сэми и Лукаса сливались воедино.

Спал он плохо, то и дело просыпался, обливаясь потом. За стенкой шумели вернувшиеся домой танцовщицы и их кавалеры. Ему снились кошмарные сны: Лукас, весь в белом, как санитар из фильма о психушке, бил его смертным боем.

На рассвете, когда утреннюю тишину нарушили первые автомобили, Фабио пришел к заключению, что Лукас должен быть причастен к происшествию, когда он, Фабио, получил удар по голове.

Произошло это 21 июня недалеко от конечной остановки Визенхальде. И садового товарищества Вальдфриден.

Сразу же после визита к доктору Фогелю Фабио сел в девятнадцатый трамвай. Салон был почти пуст. Несмотря на это, Фабио всю дорогу простоял у окна с узкой форточкой, пытаясь ухватить хоть чуточку ветра.

Подъем дороги, которая вела мимо кладбища к садовому товариществу Вальдфриден, показался Фабио еще круче, чем в прошлый раз. Трава на лугу с плодовыми деревьями была скошена. Дымное марево над городом еще больше пожелтело.

Наконец, он доковылял до деревянных ворот с табличкой «Садовое товарищество Вальдфриден. Вход только членам и гостям» и вошел на территорию. Под навесом домика, где в прошлый раз трое мужчин резались в карты, теперь сидела супружеская пара. Мужчину Фабио узнал: это был один из давешних игроков. Фабио махнул ему рукой и остановился у калитки в ожидании. Мужчина встал, протопал по мощеной дорожке и приблизился к Фабио.

– Вы меня узнаете? – спросил Фабио.

– Вы – приятель Лукаса.

– У вас найдется минутка?

Мужчина оглянулся через плечо на женщину, которая с интересом наблюдала за ними.

– У нас скоро обед, но если это ненадолго… – Он открыл калитку и провел Фабио в дом.

– Это приятель Лукаса, – сказал он женщине.

– Фабио Росси, рад познакомиться. – Он протянул ей руку. Она не представилась.

– Присаживайтесь, – пригласил его мужчина.

– Я хотел бы задать вам вопрос, который может показаться странным, – начал Фабио. – Я попал в аварию, получил травму головы, и она привела к потере памяти. Теперь я пытаюсь выяснить, что я делал в то время, о котором ничего не помню.

– Мне это знакомо, – сказала женщина. – В последнее время я тоже стала забывчивой. Хотите пива?

Фабио отказался.

– Вот почему я прошу вас припомнить, не видали ли вы меня здесь двадцать первого июня?

– Ой-ой-ой, – протянула женщина, – да это настоящая викторина!

– Какой это был день недели? – спросил мужчина.

– Четверг.

– По четвергам мы всегда помогаем дочери в лавке. По четвергам нас здесь не бывает. – Мужчина явно испытал облегчение оттого, что его память не подвергнется испытанию.

Фабио поблагодарил и отклонил приглашение пообедать с хозяевами. Колбасным салатом. У калитки мужчина дал ему совет:

– Спросите у госпожи Блаттер, она бывает здесь каждый день.

И объяснил, как найти участок госпожи Блаттер. Участок примыкал к «Гурраме».

Госпожа Блаттер – жилистая, загорелая, седая дама лет семидесяти носила прическу в стиле «чарльстон». В настоящий момент она выпалывала сорняки под грушевым деревом.

– Как поживаете? – спросила она, подставляя для рукопожатия локоть вместо испачканной в земле ладони.

Фабио поведал ей свою историю и задал свой вопрос.

– На прошлой или позапрошлой неделе я видела вас здесь.

– Верно, на позапрошлой. Я заезжал сюда ненадолго. А до того?

– Видела, но давно. А было ли это двадцать первого июня – не могу сказать, при всем желании. А почему вы не спросите у Лукаса? Вы приезжали вместе с ним.

– В прошлом году, летом?

– Нет, в этом году. Ах да. Похоже, вы с ним теперь не очень-то дружите?

– Как вы догадались?

– Я вижу его теперь с девушкой, с которой раньше приезжали вы. Надеюсь, я не наболтала ничего лишнего?

– Нет. Мы с Лукасом долго здесь пробыли?

– Когда я уезжала, вы еще оставались.