Читать книгу - "Приемное отделение - Андрей Шляхов"

О поэте Северянине Ольга Борисовна что-то слышала. Серебряный век, футуристы и все такое. И еще в его честь назвали платформу, что недалеко от шестьдесят пятой больницы. А может, и не в его честь?

— «…И вовсе ты не знаешь про свинью. Зато когда твой фаворит — арабчик подаст с икрою паюсною рябчик, кувшин Шабли и стерлядь из Шексны. Пикантно сжав утонченные ноздри, ты вздрогнешь так, что улыбнутся сестры, приняв ту дрожь за веянье весны…»[9]

Ольга Борисовна нашла стихотворение совершенно неуместным, тем более что сегодня она позволила себе добрый кусок мяса, запеченного с грибами, хотя, конечно, всего жирного, что угрожает стану, она старалась избегать. По возможности. Не столько для того, чтобы похудеть, сколько для того, чтобы не поправиться. Набрать легко, сбросить трудно — это все знают.

Но в целом стихи отлично вписывались в программу первого свидания. В меру романтично и совсем не пошло. В один момент Ольгой Борисовной овладело искушение прочесть что-нибудь в ответ, но она быстро взяла себя в руки. Хотя бы потому, что навскидку могла прочесть лишь «Отговорила роща золотая березовым, веселым языком…» или «Я помню чудное мгновенье». Первое было бы уместно под расставание, а второе могло читаться только от мужского имени.

Папку со счетом, принесенную официантом, Боткин схватил так проворно, словно боялся, что Ольга Борисовна его опередит, но если и боялся, то напрасно. Ольга Борисовна не относилась к женщинам, привыкшим всегда и везде расплачиваться за себя самостоятельно, она придерживалась другого принципа, согласно которому платит тот, кто пригласил. Да и сумма была невелика — около полутора тысяч. Ольга Борисовна всегда автоматически подбивала итоговую сумму во время изучения меню. Жизнь научила, потому что так, как в Москве, наверное, нигде не обсчитывают. Не десять-двадцать-тридцать процентов к счету, а в два-три раза. И верно — какой смысл мелочиться? Обсчитывать так обсчитывать!

После ужина немного прогулялись взад-вперед по Чистым прудам. Боткин «загусарил» — попытался отвезти Ольгу Борисовну домой на такси, но она наотрез отказалась и, взяв под руку, увлекла его в метро.

— Прямая ветка, и от метро два шага, — сказала она. — Не выдумывай.

— Как скажешь, — согласился Боткин.

В метро он большей частью помалкивал, не желая разговаривать под шум поезда. Смотрел то на Ольгу Борисовну, то на ее отражение в стекле напротив и улыбался без конца.

«У тебя есть два способа испортить впечатление, — подумала Ольга Борисовна, глядя на Боткина. — Если попытаешься напроситься в гости и если спросишь, будет ли продолжение. В обоих случаях рискуешь больно получить по носу».

По носу Боткин не получил. Проводил до подъезда, сказал, что все было замечательно и что не было у него в Москве лучшего дня. Ольга Борисовна могла бы сыграть ревность, сказав: «А не в Москве, значит, был», но воздержалась. Ответила, что ей тоже очень понравилось, пожелала спокойного завтрашнего дежурства (у Боткина шел «частокол» — сутки через сутки три раза подряд) и, перейдя на официальное «вы», сказала:

— Надеюсь, вы, Алексей Иванович, понимаете, что личное никоим образом не должно влиять на служебное? Мухи отдельно — котлеты отдельно.

— Такое неожиданное сравнение… — улыбнулся Боткин, но враз посерьезнел и заверил: — Конечно же понимаю, Ольга Борисовна.

— Мы должны хранить нашу тайну! — Ольга Борисовна прижала указательный палец к губам и перешла на шепот: — Это же так интересно, когда есть тайна…

Войдя в квартиру, она разулась и, не включая света, прошла на кухню, где выглянула в окно. Боткин, то и дело оборачиваясь, шел по двору мимо детской площадки, только шел не по направлению к метро, а совсем в обратную сторону.