Читать книгу - "Эффект бабочки - Карин Альвтеген"

– К сожалению, в дочери я узнаю свой собственный карьеризм, ведь детям свойственно подражать родителям. Слава Богу, я успела произвести на свет своих детей, но когда они были маленькими, я посвящала бесконечно много времени работе. Спроси их, и они охотно расскажут, как чувствовали себя брошенными, пока я занималась своей славной карьерой.

– И что же, вы сейчас не общаетесь?

– Да нет, мы отлично ладим, но иногда приходится получать по заслугам, и я уворачиваюсь как могу, несмотря на ноющую от вечного сидения за письменным столом шею.

Маргарета рассмеялась. Она часто смеется над собой, и от этого общение с ней раскрепощает. Я много думала об этой способности. Почему некоторым она дана, а некоторые лишены ее? Должно быть, мужество смеяться над собой свойственно лишь тем, кто твердо верит в собственную ценность. Возможно, именно это объясняет духоту, окутывающую Кристера.

– А как же их отец?

– Янне работал не меньше моего, а я добивалась равенства. Хотя по итогам я чувствую себя немного обманутой. Я обрела равенство, выбрав его линию поведения. Вкладываться в свою карьеру стало нормой и считается правильным, но кто будет бороться за повышение статуса так называемых женских обязанностей? Никто. Они по-прежнему считаются менее достойными. То, что женщины из поколения в поколение надрывались, ухаживая за детьми, и тащили на себе домашнее хозяйство, признали теперь ненужной ерундой.

Некоторое время мы сидим молча. Подошедший Дамир наполняет наши бокалы.

– К детям надо прислушиваться, пока они маленькие и еще не успели запутаться. Есть надежда, что, состарившись, они опять поумнеют, но будет уже слишком поздно. – Маргарета пригубила вино. – Кстати, мне рассказали на днях одну красивую историю. Парень, переехавший в Швецию из какой-то африканской страны, удивился, почему здесь практически не видно стариков. Услышав о домах престарелых, он сказал: «Какая великолепная идея – поселить стариков в одном доме! Так их проще найти, когда нужен совет».

Наши разговоры крутятся вокруг одних и тех же тем. Например, мы часто обсуждаем вину. Вину собственную и вину других – совместными усилиями пытаемся отличить подлинную вину от навязанной. Я ничего не утаиваю от Маргареты.

За редким исключением.

За одним.

Хотя я вряд ли смогу еще долго обманывать ее, ссылаясь на ревматизм. Мое состояние ухудшилось. На этой неделе я была в больнице, и мне сделали функциональную пробу дыхания. Жизненная емкость легких упала до шестидесяти восьми процентов. По ночам я сплю с кислородной маской, чтобы поддерживать кислородный обмен. Левая рука парализована, и в правой все чаще возникают мышечные спазмы. Ноги тоже в аховом состоянии. Мне становится тяжело ходить. Но хуже всего покалывания в губах и языке. С левой рукой так же начиналось. И все равно я сомневаюсь, стоит ли рассказывать. Есть риск, что наши отношения изменятся. Понятно, что обе мы умрем, но только в моем случае это подтверждено документально. Написанный черным по белому смертный приговор занимает непропорционально много места. Нет уж, лучше продолжать говорить о жизни.

Иногда меня посещает мысль, что Маргарета заменяет собой Викторию. То, чем я делюсь с подругой, на самом деле предназначено дочери, но в ее отсутствие Маргарета стала хранительницей моих воспоминаний. Она будет распоряжаться моей историей, и это, признаться, утешает, потому что маленькая частица меня будет продолжать жить.

Я бесконечно долго размышляла над тем, что именно я хочу рассказать Виктории, но в конце концов решила, что одних слов будет недостаточно. Даже если я покажу все фотоальбомы, опишу произошедшие события, изложу все свои блуждающие мысли и причинно-следственные связи, я не смогу объяснить, что на самом деле чувствовала. Переживания другого человека остаются чуждыми для нас, в полной мере их никогда не разделить. Возможности нашего языка ограничены, как бы тщательно мы ни подбирали слова.

Как, например, описать словами чувство вины?

22 октября 1981 года я сочеталась браком с Кристером Бергстрёмом в Стокгольмской ратуше. Лиллиан с моим отцом были нашими свидетелями и единственными гостями. После церемонии мы отужинали в ресторане «Улла Виндблад», угощала нас Лиллиан. До ресторана мы доехали на такси, и я заметила, что папе стало не по себе от такого расточительства. Два мира вошли в противоречие, но ситуацию спасла общительность Лиллиан. Благодаря ее ненавязчивой светской беседе отец расслабился, несмотря на непривычную обстановку. И потом даже попросил дополнительную порцию десерта. Чтобы взять с собой, для мамы.

Месяц спустя после возвращения с Готланда мы приобрели таунхаус в Тюресэ. Поручительство по займу взяла на себя Лиллиан, она же через свои контакты обеспечила Кристера работой. Он проявлял пленки в фотоателье на Гётгатан. Мне свекровь нашла работу через другую свою знакомую – я временно устроилась в билетную кассу Стокгольмского концертного зала.

Мы жили в ожидании ребенка.

С удивлением наблюдала я за изменениями в своем теле. Как оно добровольно, шаг за шагом, делает все необходимое, создавая нового человека. Я не грустила и не радовалась, принимала все как данность, не предаваясь размышлениям. Свен, сожалея о моем отказе от ставки археолога в критской экспедиции, выразил надежду на то, что мы когда-нибудь еще вместе поработаем. Я только пожала плечами, ничему не позволяя нарушать мое состояние души. Я принимала все как есть. Мне приходилось приспосабливаться, потому что борьба все равно бы ничего не улучшила.

Это время было относительно сносным. Кристер хорошо справлялся с новым распорядком. Правда, баланс сил между нами был раз и навсегда нарушен. При каждом удобном случае он напоминал о жертвах, на которые пошла Лиллиан, и той ответственности, которой следует дополнить мою благодарность. Если я когда-нибудь решу оставить его, возникнут финансовые обязательства, и никакой зарплаты археолога на выплаты в счет погашения долга не хватит. Особенно если платить будет мать-одиночка.

А спустя мгновение муж уже мог говорить мне:

– Если будет девочка, я думаю, ей надо будет дать второе имя Биргит, в честь твоей матери. И Рагнар, в честь твоего отца, если родится мальчик. Хорошо? Хочешь, я составлю тебе компанию, когда в следующий раз соберешься к родителям, и мы вместе расскажем им, что ты ждешь ребенка?

Шаг за шагом Кристер привязывал меня к себе всеми доступными ему способами. Мое сердце закрылось, и руки были развязаны, но есть и другие методы привязать к себе человека. Если хорошо овладеть этим навыком, привязанный в скором времени сам начнет укреплять свои путы.

Январь подходил к концу. В тот год зима была особенно морозной, постоянно сообщали о перебоях в движении транспорта и новых температурных рекордах. Крошечный садик перед входом в нашу секцию дома был весь завален снегом, как и вся Швеция.

В моем животе рос ребенок.

Была суббота, всего шесть утра. Я пила утренний кофе на кухне. Кристер еще спал, за окном царила зимняя тьма. Совершенно обычное утро, казалось бы, похожее на любое другое утро моей новой повседневности. В утренних часах есть что-то странное. Что бы ни ждало тебя дальше, день почти всегда начинается одинаково. Ты идешь ему навстречу, не подозревая, что он может принести события, способные потрясти весь твой мир до самого основания. Оставались секунды до момента, когда раздастся звонок в дверь. Моя рука потянулась к чашке, чтобы поднести ее ко рту, и застыла на полпути. Прежде чем я спешно поставила чашку назад, в голове успел пронестись вихрь мыслей. Кто может прийти так рано?