Читать книгу - "Твоя любовь сильнее смерти - Мария Садловска"

Заметив, что Павел хочет возражать, продолжил:

– Женишься, пообещай мне: первенца положишь в эту колыбельку… – больной замолчал, затем как бы в бреду продолжил:

– Колыбелька целебная. Там веточки калиновые, березовые, даже дубовые… Она настаивала.

Больной явно стал заговариваться, и Павел ушел домой, взяв колыбельку. Поставил в мастерскую, сказав, что это его работа, до сих пор стояла у дяди Артема. Вскоре Паша уехал на учебу.

Степанида с Захаром между собой научились обходиться без слов. Жили молча, оберегая тайну. Они уже боялись что-либо произносить вслух. Мыслями тоже не делились, понимая друг друга и так. Постепенно все притуплялось. Захар засыпал старый колодец, набросав сверху камней, и отгородился от него, отказавшись от этого куска земли, предварительно закрепив между камнями деревянный крест.

Дожили до следующего лета. Пашка сообщил: уехал на практику куда-то на Урал. Соседи, Нюська с Артемом, беспокоили мало. Нюська иногда бегала по двору, а Артема редко видели собирающим то ли травы, то ли корни.

Неожиданно по ночам возобновился возле старого, теперь уже засыпанного, колодца вой. Захар несколько раз выходил ночью и бросал издали камнями, прогоняя, как думал, собаку. Но на следующую ночь повторилось то же самое. И мужчина решился на более строгие меры. Услышав вой (а это было за полночь), Захар взял в руки вилы и пошел к старому колодцу, точнее к куче камней с крестом посредине. Старался идти тихо, чтобы загодя не спугнуть. Подходя ближе, услышал даже не вой, а человеческие стоны. Машинально перекрестился, хотя, пережив горе, Захар не боялся ничего.

На камне сидел человек и с подвываниями стонал. Звуки издавал охрипшие – стонал давно. Обхваченная руками голова моталась из стороны в сторону. Захар стоял позади сидевшего мужчины, держа наготове вилы. Сидевший перестал стонать и начал увещевать неизвестно кого (вокруг никого не было):

– Почему так долго не прилетаешь? Если тебя нет, тогда я зову мальчика и вою – никак не сдержаться. А он разве четырехмесячный придет?..

Говоривший на минуту умолк, затем жутко хихикнул и продолжил:

– Я согласен, прилетай вороной. Помнишь, прошлый раз? Думала, я не узнаю?.. Пожалей маленького, прилети сама – его не дозваться… Лучше всего, когда ты – голубка…

Не боявшийся ничего Захар вдруг испугался и уронил вилы. Послышался резкий, скребущий звук железа о камень. Сидящий мужчина встрепенулся и быстро вскочил. Они, ничего не соображая, глядели друг на друга. Один – по неведению, другой – по безумию. Первым очнулся Захар:

– Артем Денисыч, ты почему здесь? Может, заблудился?

Захар слышал: у соседа бывали приступы горячки.

– Может, у тебя температура повысилась? Давай помогу тебе домой дойти.

Неизвестно, за кого принял Артем Денисыч соседа Захара, но, проглатывая окончания слов, спешил все рассказать:

– Тася! Моя Тасенька! Она же прилетает ко мне – то синичкой, то голубкой… А однажды, такая проказница, прилетела старой вороной. Представляешь? И села рядом в грязной шубе, молчит, думая, что не узнаю ее… Она когда прилетает, мы сидим здесь до утра и все говорим-говорим. Надо же все решить. Мальчишка все крупнее делается, и Тасю скоро видно будет… И вот уже несколько ночей она не прилетает. А когда ее нет, у меня внутри, между ребер что-то рвется, не выдержать. Тогда я вою и зову нашего мальчика, а ему всего четыре месяца, он же еще нерожденный. Как его дозовешься? Мы с Тасей нашли, куда уйти – в Большаково. Я там дом приглядел. Ходил накануне. Должны выйти в полночь, а к утру уже на месте… Вот, по этой дороге, она ведет прямо к Большакову, видишь? Тася ждала меня здесь. И мальчишечка с нею. Он же нерожденный, у нее внутри, понимаешь?.. А колыбелька ему уже готова… Я ее Павлику отдал.

Говоривший остановился – ему было тяжело продолжать дальше – и, передохнув, внимательно посмотрел на Захара и промолвил:

– Где-то я тебя видел, только не помню, где? Ну, да ладно. Так вот надо же такому случиться – только выхожу из дома, моя Нюська (жена моя) криком кричит:

"Артемий, позови фельшара, пусть укол от сердца сделает. Так зажало, что умру сейчас! Да бегом беги, а то не выдержу!" А к фельдшеру бежать через все село. А потом обратно… Не состоялся наш уход тогда с моей Тасенькой. Опоздал я, уже стало светать. Но она меня простила. Поверила. Решили ждать другого случая.

Захар сначала стоял оторопевший. Затем понял, что перед ним – больной. Но дальше почему-то этот больной начал слишком часто повторять имя «Тася», более того – «моя Тасенька». Допустим, еще где-то есть Тася, другая. Но откуда он знает о неродившемся мальчике?!

Значит… Что же это значит?! Что вот он – убийца, изверг, причина их горя!

А изверг продолжал:

– И мы с Тасей решили на этот раз уже все четко, точно. Потому что мальчишка-то растет, скоро все увидят.

Дальше Захар не смог слушать:

– Ах ты мозгляк, падаль! Сейчас ты будешь там, где погибла моя дочь. Все испытаешь, сполна! Уж я постараюсь!

И Захар начал остервенело откидывать камни, делая посредине углубление.

– Живым тебя здесь забросаю!

Артем Денисыч с блаженной улыбкой присоединился к Захару, помогая тому делать углубление и не забывая рассказывать дальше:

– И вот в ночь, когда Тася меня здесь с вещами ждала, опять только я вышел, а Нюська выбегает из сарая с криком: "Артемий, корова телится! Уже ножки видны, надо потянуть, помочь, а то не растелится, как в прошлый раз!". Я пошел, но… быстро все сделать не получилось. Пришлось бежать за ветеринаром… А на этот раз Тася мне не поверила. Подумала, что я обманываю ее…

Четыре руки судорожно разбрасывали в разные стороны. Артем радовался, что яма делается все глубже, еще немножко – и будет в его рост!

А рассказ продолжался:

– Но я потом телка на бойню сдал!

Большой камень сдвинулся и покатился, зацепляя по пути мелкие…

– И корову тоже на бойню сдал, а Нюську не приняли!..

Захар, услышав последнюю фразу, остановился с камнем в руках. Постоял. Затем злобно начал забрасывать яму обратно. Артем путался, бросал камни то в одну сторону, то в другую, пока Захар не крикнул:

– Бросай туда, где были, дурак!

Артем Денисыч, не соображая, согласно кивал головой, усердно работая.

Наконец все стало, как и раньше. Захар обложил более крупными камнями крест для прочности и направился к своему двору. Повернулся к опять сидящему на камне Артему и нехотя промолвил:

– Не вой так громко! Зашибет кто-нибудь вместо собаки!

Тот подобострастно кивнул головой и вполголоса, чуть ли не шепотом молвил:

– Мальчишку жалко…