Читать книгу - "Мир и хохот - Юрий Мамлеев"

Лютов встретил гостей, Царева и Филипова, благосклонно и повел их в одну из гостиных. Как только гости вошли туда, они провозгласили:

— А мы к Пете!!!

Лютов так и остолбенел. А Лиза, убиравшая на столе, выронила чашку.

Гости слегка удивились такой реакции и застыли на месте.

— О каком Пете вы говорите, господа? — чуть-чуть свирепо спросил Лютов. — Тут никакого Пети нет.

Царев немного сгладил ситуацию:

— Оскар Петрович, это только слухи. Слухи о Пете. Вы сами знаете, что слушок есть. Вот мы за ним и пришли.

Лютов неожиданно смягчился.

— Ладно, ладно, садитесь. Лиза, присядьте там в углу, в кресло.

Лиза присела. Гости же расселись. За трапезой разговорились.

— Мне надоели эти слухи, — начал Лютов, вытирая рот салфеткой. — Ко мне даже комиссия какая-то научная приходила. И никакого Пети не нашли. Впрочем, ум у них короткий, чтоб таких, как Петя, искать. Я ученый с мировым именем…

— Конечно, конечно, — подхватил Слава Филипов. — Но вы же прекрасно знаете, кто мы. Из каких кругов. Может быть, мы пошутили, но Петя ведь есть…

— Вы мне не близки, хоть я и уважаю вас, — мрачно буркнул Лютов. — Не люблю небожителей. Мы ведь жители земли и ближайших к ней регионов.

— Ну какой я небожитель, Оскар Петрович, — деланно возмутился Слава.

— Я тоже хочу здесь пожить. Правда, совсем по-другому, чем вы.

Царев же молчал, словно из негативной реакции Лютова он уже заключил, кто такой Петя, и теперь потерял интерес к разговору. Точно он что-то предвидел и это предвиденье подтвердилось. Он лишь внимательно поглядывал на Лизу, и та почему-то краснела под его взглядом, как невинная девушка из девятнадцатого века.

Лютова такая ситуация как будто успокоила. Тихо выпили. Слава, однако, не пил, но он и без вина был пьян, когда хотел. На Царева же алкоголь вообще не действовал. Оскар Петрович тем не менее порозовел и вдруг игриво высказался:

— Петю мы отправили в командировку.

— На тот свет? — уточнил Слава. Оскар словно опомнился:

— Хватит, господин Филипов, хватит. Поставим точку на Пете.

И внезапно, точно желая разрядить обстановку, Лютов обратился к Лизе:

— Что ты сидишь в углу? Возьми гитару, Лизонька, и подсядь к нам. Спой нам песню, твою любимую.

Лиза с лисьей ловкостью подсела, заиграла и хрипло запела, но не всю песню, а какие-то дикие обрывки ее:

Мама, научи, как стать вампиром,

Я хочу владеть потусторонним миром.

…

Красная луна над кладбищем встает.

Я уже у цели. Нет пути назад.

По реке багровой, как мой рот,

Я выплываю в ад… ад… ад… ад!

…

Голый старик воет, как гиена,

Могила покрыта багровою пеной.

…

В черных зеркалах сиреневые искры,

В черных зеркалах проплывают крысы.

Отрубленные руки висят на колесе,

Все там будем… все… все… все!!

Последние слова «все… все» Лиза уже выкрикивала, выпучив глаза, совершенно истерическим голосом.

Где-то раздались шорохи. После тяжелого молчания Оскар взвился, обращаясь к гостям:

— Подумайте, какое Средневековье, какое мракобесие. И такие песни сочиняют сейчас, в двадцать первом веке… В Средние века все европейское человечество содрогалось от страха перед адом, и именно этот страх загонял людей в ад… Я же говорю: только научное познание, включая и полусверхъестественное, может перестроить мир в лучшую сторону. Надо познать.

Он сделал паузу и громко заключил:

— Мы хотим нормализовать ад!

Тут уж Царев не удержался от хохота, а Слава только вытаращил глаза.

— Что вы смеетесь? — продолжал Лютов. — Все познаваемо, и ближние иные миры тоже. Я открыл методы. Мы все сольем воедино, мертвые будут жить, мы нормализуем и этот мир, и ад, просвещение коснется самых низов ада, мы все устроим, и род людской будет жить вечно и как в научном раю…

Царев устало махнул рукой:

— Оскар Петрович, куда ж вы с вашими компьютерами лезете в ад?.. Значит, вы совершенно не понимаете природы ада… А если вы используете некоторые тайные знания, не зная их подлинного смысла и извращая их, то вы получите кошмар, а не рай.

— Все проверяется опытом, — сухо возразил Лютов.

— Да, Оскар Петрович, зачем вам все это? Сидели бы и занимались своей фундаментальной физикой, и Бог с вами, — вмешался Слава.

Неожиданно Лютов опять как-то преобразился, стал не по-научному грустный и даже поэтичный. Он вздохнул:

— Скучаю я без бессмертия. Вот что. Скучаю. Потому и творю невозможное.

Возникло сочувственное молчание. Лиза нехорошо улыбалась.

Лютов ткнул жирным пальцем в ее сторону:

— Вы не подумайте, что она — вампирша. Лиза — нормальная, тихая, интеллигентная девушка, учится… Она просто любит современную поэзию.

Лиза действительно выглядела интеллигентно, смущали только не в меру багровые губы и ряд других странностей. Лютов заметил взгляд Филипова и заявил:

— Губы у нее такие от болезни, а не от крови вовсе.

Лиза мило улыбнулась. Царев тут же дружелюбно спросил:

— Оскар Петрович, вы не пересекались случайно с неким Станиславом Нефедовым?

— Случайно пересекался, — не совсем дружелюбно ответил Лютов.

— И что? Где он сейчас?

— Мне он не подошел. Мы расстались. А не так давно заезжали тут вместе с вашим Нефедовым неизвестные мне люди, наверное, из какого-то частного института или… Хотели ко мне его пристроить. Но я, конечно, отказался. И они повезли его к какому-то Мите. Именно к Мите, так я расслышал…

Возвращались гости, когда уже стемнело. Шоссе было довольно пустынно. Филипов, который вел машину, заметил:

— Насчет Пети и тому подобного мой друг Дальниев, думаю, сможет поставить точки над «i».

Царев молчал. Слава вздохнул:

— Но все-таки мы теперь кое-что знаем о Стасике. Спасибо тебе, Сева.

Обсудив далее, пришли к выводу, что «Митя» должен быть не простой человек, не с луны свалившийся в тайную Москву, и потому его можно найти среди «наших». И что «Митей» его назвали неспроста, значит, он так и идет под этим именем, а не по каким-то иным приметам или фамилиям.