Читать книгу - "Вечный Жид - Сергей Могилевцев"

Разумеется, православная реформация принесла с собой и множество проблем, противники ее запирались вместе с семьями, женами и малыми детьми внутри православных храмов, как некогда раскольники, и сжигали себя заново. В Сибири и на Дальнем Востоке оставались целые огромные территории, придерживающиеся официального (былого, конечно!), канонического православия, и они грозили России новыми бедствиями и потрясениями. Армия, посылаемая на замирение мятежных провинций, часто принимала их сторону, и тогда на подавление военных мятежников приходилось бросать свежие армейские силы, что приводило к новым бесчисленным жертвам. Но в целом (или это только казалось кому-то) страна обновилась и словно бы умылась росой реформации, претерпевая невиданный взлет в экономической, культурной и политических сферах.

Страна словно бы заново родилась, умывшись кровью бесчисленных жертв, и в мире не затухали дискуссии, стоят ли эти жертвы такого небывалого российского подъема? Кстати, реформация в России вызвала, как известно, волну подобных реформаций во всем мире, в том числе реформацию в католичестве и иудаизме, жестоко, однако, подавленные на корню, что тоже сопровождалось участием армии и многочисленными как оправданными, так и невинными жертвами. Мир полностью обновился вместе с реформацией в России, и это еще раз доказывало тот факт, что страна эта является неким тайным нервом и тайным катализатором для мирового сообщества, и ее отнюдь не следует списывать со счетов.

А что же Обломофф? На фоне этих грандиозных событий он вроде бы потерялся и стал совершенно незаметен, но на самом деле в нем тоже, невидимая никому, произошла внутренняя революция. Он то порывался примкнуть к обновленному русскому православию, то вел переговоры с радикальными еврейскими священниками, мечтающими о такой же революции в Израиле, то ратовал за некую единую иудео-христианскую церковь, то искренне каялся, и даже хотел наложить на себя руки. Он был искренним, глубоко ранимым человеком, которому было дано слишком много, и который, возможно, не был готов к тяжести той ноши, которую возложили на него не то за неведомые грехи, не то за не менее неведомые заслуги. Он очень мучился из-за того, что не принадлежит ни к какой церкви, и надеялся не то на мистическое озарение, не то на не менее мистическую помощь свыше, которая разорвет тот порочный круг, в котором он оказался. Он сидел в своем заброшенном пансионе и с ужасом взирал на изменившийся мир, места в котором ему, казалось бы, не было.