Читать книгу - "Записки сахалинского таёжника - Валерий Маслов"

— А что, хорошо? Да за такую жарку рыбы в тридцать седьмом расстреливали без суда и следствия! Здесь масла растительного — три литра! Знаешь секрет заваривания хорошего чая?

— Знаю: сыпьте больше заварки. Ладно, в следующий раз буду больше масла лить. А кстати, где ты вычитал, что в тридцать седьмом расстреливали даже за плохо пожаренную рыбу? Я совсем недавно прочитал Солженицына, «Архипелаг ГУЛАГ», там такого не было, — Колёк хоть и пьёт по-чёрному, но книги читает. Еще как читает! — Таких в совхозе единицы. Да он один такой в совхозе…

— Ну, и что ты понял с прочитанного?

— Да, в сущности, ничего не понял! Но что-то он написал не так.

— Прочитай еще раз. Я тоже по первому разу ничего не понял, но многое показалось странным. Правда, я читал в девяносто первом. Ну, а сейчас бы мне и одного раза вполне хватило прочитать эту муть. И, возможно, я бы даже не дочитал до конца!

— Прочитай, я уже отдал книги…

— Такие книги надо сжигать на костре!

— Тимоха, ты чё! Солженицын — лауреат Нобелевской премии!

— А ты, Саша, читал этого лауреата? Нет? — Тогда заткнись! Ты не имеешь морального права что-либо говорить о писателе книги, которую ты не читал! Да ты, походу, вообще не читаешь! И многие не читавшие хвалят Солженицына. Начинается то же самое! Да оно не кончалось никогда и не кончится! — Нынешней власти надо возвысить человека — возвысят, и все будут «Ура!» кричать…

— Меня, Тимоха, поразило то, что он пишет на счёт уголовников: мол, урки жили в лагерях, как кот в масле, а политическим было туго.

— Это мелочи и пыль, фактически, не заслуживающая внимания! Главное в его книгах то, что плохие коммунисты расстреляли или пересажали хороших коммунистов. Но если бы те хорошие успели расстрелять плохих, то они бы поменялись ролями. Это одно. А второе: ну, не бывает плохих хороших! Теперь страна против любых коммунистов: мол, они довели страну до ручки! Тогда как и зачем можно уважать Солженицына, который лил гряз на свою родину?! Ведь у него были не все коммунисты плохие, он шёл не против коммунистов. А в другой главе он уже шёл против всех коммунистов! А ведь они, коммунисты, ни при чём, и страну они не доводили до ручки. — Ельцин довёл страну! Демократы довели страну до ручки! И в начале века тоже демократы-дворяне довели страну до ручки. Так довели, что за год произошло две революции! Это длинная и долгая тема. Лично я презираю Солженицына! Меня коробит от этой фамилии! С этих книг желчь капает…

— Тимоха, как ты здесь живёшь? Муравьи в чашку лезут.

— Что, Валёк, рис воруют? — По морде им!

— Да если бы только рис! — Они за руки хватают!..

— Значит, пореже мечи! Муравьи-то не дураки: чем тебя будут чаще хватать за руки, тем меньше съешь. А значить, мурашам больше достанется!

— А я смотрю, ты, Тимоха, муравьёв не замечаешь!..

— А что их замечать? Примелькались: куда ни плюнь — везде мураши! Ты, Колёк, веди себя так, как будто их нет. Муравьи обидятся на невнимание к ним и отстанут от тебя. Но чувствую, вы сегодня поспите! Тебя-то, Колёк, я в палатку заберу, спальник я принёс.

— Не, я в спальнике спать не буду, — лучше у костра. Я возьму твой совет на вооружение и не буду замечать муравьёв!

— Ну, и дурак, если отказываешься от комфорта! Не будешь мурашей замечать, зато они тебя заметят возле костра! И факт, что мимо не пройдут.

— Меня, Тимоха, возьмёшь в палатку?

— Сашок, о чём разговор! Ведро икры — и пожалуйста: спи в новом спальнике!

— Дороговатый отель.

— Ну, иди, походи по гостиничному комплексу, может, найдёшь номер подешевле! Косолапый берлогу сдаёт по дешевке, но он икрой не берёт — только рыбой! Там и номер соответствующий: никаких удобств и нет спального мешка.

— Медведей здесь много? — спросил Валёк.

— Да пока не видел.

— Тимоха, и не увидишь! Мы на Бахуре ни разу не видели медведя — ни помёта, ни следов. А вот рыба тухлая пропадает…

— Колёк, медведь-то не дурак, он знает, кому можно на глаза показаться, а кому — нет. Покажется он на глаза вашей банде или другой банде, — в следующий раз вы с собой притащите стволы и приговорите этого медведя. Приговорите просто так, ради того, чтобы убить, чтобы его не было. А если медведя не видно, значит, его нету, и носить стволы незачем, — икру носить надо. А вот другие икроносы говорят, что постоянно на Бахуре медведей видят!

— Гонят они! По рассказам, на Бахуре медведи — кишат, в вот лично я ни одного не видел.

— Колёк, ты — не все. На Бахуре медведей полно, но, повторяю ещё раз: мишка не дурак!..

До темна сидели под навесом, разговоры вели. Саша пошел спать в палатку, Колёк с Вальком расположились возле костра.

— Так, товарищи, сильно не кочегарить!

— Тимоха, ты и здесь дрова экономишь! У тебя же штабель огромный! — прокричал с палатки Саша.

— Сейчас кто-то договорится! Тебя вообще не касается. А штабель не огромный — небольшой штабель. При сильном огне может навес прогореть! Да при сильном огне теплей не будет, а вот ожоги можно получить и одёжку попортить. А тебя я, Саша, наверное, ночью придушу по-тихому! Ты видал «Кавказскую пленницу»? — Вот и поплывёшь в спальнике!

— Спальника не жалко?

— Это чужой спальник. Был бы мой — хрен бы я его сюда принёс! К тому же — с нуля мешок.

Залез в палатку, упаковался в спальный мешок.

— Всё, отбой в Вооруженных Силах СССР!

Уже семь лет нет СССР, но привычка вот так говорить на ночь глядя останется на всю жизнь. Даже когда парниша один, — сам себе говорит. А ведь не был в Вооружённых Силах СССР. Нет никакой ностальгии, просто понравилось выражение, попало на зуб и зацепилось на этом зубе навсегда.

Поднялся с рассветом, народ дрыхнет. Будить не стоит: на речку после обеда. Колёк с Вальком так кострище обняли, что придётся разбудить. Надо чая испить. На завтрак осталась горелая рыба, — не жареная, а именно горелая!

— Колёк, ты в строну отодвинься, — он тоже жаворонок, но полночи играл в сову: парниша изредка просыпался, слышал приглушенный говор и видел мерцания пламени.

Подживил огонь, углей много. Сделал чай, брат сразу поднялся, за ним и Валёк встал.

— А что вы полночи не спали?

— Да сидели, базарили.

— Ну, я понимаю: десять лет не виделись, всё наговориться не могли!

— Тимоха, если бы десять лет не виделись — мы бы долго не разговаривали, не о чем было бы говорить. Чем заниматься будем?

— Ласты парить! Дрова будем пилить, — за ночь сожгли полштабеля, как в лютый мороз.

— Какой «полштабеля»? Сейчас наговоришь!

— А ты, Тимоха, оказывается жадный!