Читать книгу - "Арабская дочь - Таня Валько"

— От капризов придется отучиться, иначе выбью их из тебя, как из собаки. Такая же, как и твоя мать, польская подстилка! Хорошо, что эту курву уже давно черви съели. — С этими словами он резко останавливает машину и выбрасывает дочку на улицу. — Будешь здесь до окончания школьного года, и я помогу тебе сдать выпускные экзамены. Сразу же после них выезжаешь, не забудь об этом. И не советую увиливать: найду тебя где угодно, хоть на краю света!

— Если человека вынудили дать слово, то это не считается. Обещание дается только добровольно, — говорит бабушка, лицо которой отражает глубокую сосредоточенность. — Я была у имама, и он подтвердил мою точку зрения. И еще одно: если обещание может причинить кому-то вред, то мы вообще не обязаны исполнять его.

— К чему ты ведешь? — Марыся поднимает раскалывающуюся голову от подушки и смотрит стеклянными глазами на любимую бабушку.

— Еще накануне переезда на новое место, чтобы подстраховаться и подыскать нам хорошее убежище, я начала звонить всей семье, разбросанной по миру. Тем, кто живет в богатых странах, начиная от моих братьев в Лондоне и Чикаго и сестры во Флориде, но эти от нас открестились. — Старая ливийка выразительно поджимает губы. — Единственная моя сестра-бедолага, которая вышла замуж за йеменца, сказала, что будет рада помочь. Даже ее старый проворчал в трубку на каком-то странном диалекте, что ему без разницы, будет ли в семье на два рта больше или меньше.

— А где это вообще находится? — Марыся, уже вполне пришедшая в себя, хмурится.

— На Аравийском полуострове. Там царят сплошная бедность и отсталость. — Бабушка наклоняет голову, как бы стыдясь своих слов. — К тому же север с югом никак не могут помириться, как и тамошние племена тоже.

— А может, нам хватило бы денег, чтобы я закончила последний год школы в Англии? Потом подыщу себе какую-нибудь работу, — предлагает девушка, пытаясь найти другой выход из ситуации.

— Увы, это превышает наши возможности, даже простая жизнь в Англии страшно дорогая. Да и как я могла бы заработать там на жизнь? — улыбается она саркастически. — На работу меня никто не возьмет, я старая. Я могла бы получить единственную должность — дворника или уборщицы туалетов.

— О, бабушка, я бы не позволила тебе этого! — возмущается Марыся. — Ты шутишь!

— К сожалению, это правда, — повышает голос пожилая женщина. — Ты должна была поехать с матерью, — говорит она после паузы. — Только представь, сколько она приложила усилий, чтобы тебя отыскать… Плохое решение ты приняла, моя девочка.

— Извини, мне что, надо было оставить тебя здесь одну?! После всего, что мы вместе пережили, вытерпели? — Марыся резко вскакивает и энергично жестикулирует от охватившего ее возмущения. — Не та мать, которая родила, но та, которая воспитывает и заботится о своем ребенке.

— А как она это могла сделать? Я не знаю подробностей, что стало с Доротой и как ее обидел твой отец. Ты могла узнать об этом у нее, но не захотела, не дала ей никакого шанса. Боюсь, что тайну знала только Малика, которая забрала ее с собой в гроб. Это она помогла брату обстряпать то гнусное дельце. Пусть Аллах простит все ее грехи или хотя бы, по крайней мере, часть их.

— Ja hadżdża[46], я прошу еще раз подумать, — говорит расстроившийся Аббас. Муж Хадиджи помогает им в каждой ситуации, поэтому и сейчас старается убедить тещу отказаться от принятия неправильного решения.

— Не так официально, я не святая, да и в Мекке была сто лет тому назад, — возражает женщина с улыбкой. — Мы не видим с Марысей другого выхода. Там, на краю света, мой вредный сын наверняка нас не найдет и не поработит нашу красивую и умную девушку. Ведь мы не собираемся быть в Йемене до конца жизни, это временно. Марыся окончит школу — в Сане, кстати, тоже есть хорошая международная школа, — а потом пойдет в университет… Может, в Польше? — При этих словах она выразительно смотрит на внучку.

— На разговоры нет времени. — Девушка хватает чемодан и вбрасывает его в багажник большой «тойоты». — Хорошо было бы за день добраться до Джербы, это четыреста километров, а там уже граница. Мне как можно быстрее хочется оказаться по другую сторону.

— Наверное, как и всем, — говорит смуглый мужчина и садится рядом с Хадиджей.

Они решились на совместную поездку, чтобы ситуация смотрелась естественно. Обычная семейная поездка в Тунис, которая никого не должна удивлять. Бронирование номера в пятизвездочном отеле «Abu Nuwas Golf» на неделю стоит немало, но зять — надежный парень. Границу пересекают легко, за какие-то десять минут, и все, кажется, идет как по маслу. Зять, взявший на себя роль махрама, уверенно отвечает на короткие вопросы, и никто ни к чему не придирается.

— Мама, Мириам, не едьте! — Хадиджа стоит перед отелем и не может сдержать слез. — Я чувствую, что уже никогда в жизни вас не увижу.

— Тьфу, тьфу, тьфу, — сплевывает бабушка через левое плечо. — Не говори глупостей, а то еще и правда накличешь беду. Тьфу!

— И ничего не выдумывай, тетя, — присоединяется к бабушке Марыся и прижимает кругленькую женщину к своей молодой упругой груди. — Представь, что мы просто решили побольше узнать о Йемене. Ну а мой папочка вряд ли отважится туда за мной приехать.

— Хадиджа, доченька, — мать протягивает ей большой бархатный футляр, — это осталось от Малики. Пусть принесет тебе больше счастья, чем ей.

— Не нужно…

— Вы так нам помогли… Позаботься о ней, Аббас, и пусть тебя благословит Аллах. — С этими словами старая ливийка садится на заднее сиденье такси, которое везет ее с внучкой сквозь темную ночь в Тунис.

Из столицы Туниса они летят во Франкфурт, где на огромном аэродроме через час находят ворота, через которые отправляют пассажиров в Сану.

— Бабушка, они что, какие-то ненормальные? — спрашивает Марыся. — Неужели не знают, что в целях безопасности с такими ножами нельзя садиться в самолет? — Девушка усмехается себе под нос, когда охрана забирает, наверное, уже пятую джамбию[47]у ругающихся из-за этого йеменцев.

— Такая традиция, — отвечает бабушка, едва сдерживая смех. — Просто средневековая. Но посмотри, молодое поколение не устраивает таких цирковых номеров и даже стыдится за своих пожилых соотечественников.

Арабка показывает на парня, ровесника Марыси, и мужчину, которому где-то около сорока. У юноши пунцовые щеки, он закрывает глаза, а позже пытается убедить традиционалиста, что нож им утрачен навсегда.

— Ой, бабушка, куда нас несет? — вздыхает девушка и поеживается от страха.

— Не волнуйся, все будет не так уж плохо. Главное — видеть во всем хорошее, а остальное sza Allah.