Читать книгу - "Сова, которой нравилось сидеть на Цезаре - Мартин Уиндроу"

Иногда говорят, что у птицы происходит «импринтинг» человека – формируется неразрывная связь, и возвращение ее в дикую природу становится невозможным. Конечно, это определенное преувеличение. Если первые несколько недель птенца растит один владелец, птица с легкостью переносит свое отношение на другого человека. Птенцы, найденные и воспитанные людьми, порой успешно возвращаются в дикую природу, если их постепенно отучать от человеческого общества. Если птицу поместить в вольер с другими птицами, то со временем она привыкнет к обществу сородичей. Однако если решающие первые недели жизни после появления из яйца птенец провел среди других птиц и не общался с человеком, то, скорее всего, приручить его не удастся. Именно это произошло с Веллингтоном. Поскольку я этого не знал, все попытки приучить его к моим прикосновениям были изначально обречены на провал.

* * *

Веллингтон был нервной, дикой птицей, не привыкшей к человеческому обществу, перед тем, как я смог привезти его домой, ему спутали лапки – иначе справиться с ним было невозможно.

Путы – это узкие полоски тонкой, легкой кожи. Сокольник связывает ими лапки птицы, чтобы ее можно было нести на руке. Кончики пут соединены с небольшим металлическим кольцом (в соколиной охоте используются также крохотные медные колокольчики). Когда сокольник пропускает поводок через кольцо – длина поводка составляет ярд или около того, на конце, ближнем к птице, имеется блокирующий узел, – он может закрепить его на другом кольце на жердочке в вольере или на открытом воздухе. Так птица сумеет свободно двигаться, не подвергаясь опасности запутаться в поводке (по крайней мере, теоретически; на практике некоторые птицы с легкостью выпутываются из этого, казалось бы, вполне надежного «устройства»).

Надеть путы на неприрученную птицу – это дело для двух пар рук. По крайней мере, с Веллингтоном так и было – его спутывали специалист и наивный новичок. Его нужно было вытащить из клетки. Птица неподвижно лежала на спине, задрав лапки и прижав крылья к бокам. Если бы он начал бить крыльями, то у нас возникли бы серьезные проблемы. Некоторые предпочитают заворачивать птиц в мягкую ткань, другие же настолько уверены в себе, что берут птиц голыми руками. Мне, как новичку, эта задача показалась немыслимо сложной. Инстинктивно понимать, как и где нужно держать птицу, я научился не с первого раза. Естественно, я боялся сдавить птицу слишком сильно – любое сжатие грудной клетки может стать фатальным. Но я никак не ожидал того, насколько сильной и подвижной может оказаться такая маленькая птичка.

Если все сделать правильно, то птица будет просто лежать в условиях комфорта и безопасности, но с оскорбленным видом. Лично я в такие моменты всегда испытываю смущение и чувство вины. Видимость попранного достоинства мгновенно исчезает, как только птица получает возможность подняться на лапки. Даже самые мелкие хищники обладают невероятно острыми и мощными когтями.

Если им удастся добраться до вашего тела, это будет больно. Дик научил меня, что птице в такой ситуации нужно дать карандаш. Как только птица почувствует прикосновение карандаша, когти смыкаются, и хищник вцепляется в карандаш мертвой хваткой, пока вы спутываете ему лапки. (Поскольку клетки птиц неизбежно засоряются изодранными обрывками, остатками пищи и другим мусором, то чистить их приходится регулярно. Сколь бы ручной и ленивой ни казалась вам птица, она всегда может устроить вам болезненный сюрприз, если во время этой процедуры вы позволите себе расслабиться.)

* * *

Веллингтона я привез домой в воскресенье вечером. Дик дал мне большую клетку, и я поставил ее на пассажирское сиденье машины. Когда я поставил машину в подземный гараж, вытащил клетку и стал подниматься на лифте на свой этаж, меня ожидало несколько весьма неприятных минут – я ухитрился забыть о главном препятствии к осуществлению своей мечты: в нашем доме было категорически запрещено держать домашних животных. Наш консьерж родом из Йоркшира держал жильцов в ежовых рукавицах. В прошлом у меня уже было несколько мелких столкновений с ним, когда вместе со мной жил молодой журналист, мой коллега. После этого консьерж относился к квартире сорок с повышенным вниманием. В свою защиту могу сказать, что мы с Роем крайне редко устраивали буйные вечеринки – но уж когда устраивали, то с гордостью могли сказать, что скучать нашим гостям не приходилось.

К счастью, в тот вечер лифт поднялся на этаж, не останавливаясь на первом этаже, где сидел консьерж. Благополучно добравшись до квартиры, я поставил клетку на стол в гостиной. Здесь Веллингтону и предстояло жить, пока я не подберу для него более просторного обиталища. Из соображений гигиены я бросил на пол клетки немного соломы и газет и предложил ему расщепленную деревяшку, чтобы он мог на ней сидеть. Клетка представляла собой большой деревянный ящик, зарешеченный с одной стороны. У Веллингтона был достаточно хороший обзор, но в то же время он чувствовал себя в полной безопасностью под крышей и за стенками. Это казалось вполне разумным: в природе домовые сычи селятся в дуплах деревьев, под крышами амбаров и даже в заброшенных кроличьих норах.

В первые вечера, когда я возвращался домой с работы, меня встречал яростный блеск желтых глаз Веллингтона, сверкающих из-за проволочной решетки. Поужинав, я доставал из морозилки его еду и приступал к попыткам приручения. В природе Веллингтон питался бы преимущественно насекомыми, хотя не побрезговал бы и долгоножками, уховертками, жуками, мотыльками, червями, слизнями, улитками и даже мелкими грызунами. Но мой сыч вырос в неволе и привык к обычному рациону хищных птиц. Я кормил его однодневными цыплятами, в теле которых еще сохранились питательные вещества из яичного желтка. На птицефермах можно было всегда купить цыплят-самцов, которых замораживали для продажи сокольникам. Дик дал мне пару дюжин таких цыплят, чтобы я мог прокормить Веллингтона, пока не найду собственного поставщика через телефонный справочник.

* * *

В приручении диких животных нет секретов – нужно лишь относиться к ним с добротой и руководствоваться здравым смыслом. Обращаться с ними следует мягко. Повторяйте привычные движения, пока животное не перестанет вас бояться. Нужно запастись бесконечным терпением и спокойствием. Стоит лишь проявить страх или гнев, и начинавшее зарождаться доверие будет утеряно. Конечно, к животным-одиночкам в противоположность стайным это относится в особой степени: если щенок обладает ментальным механизмом понимания концепции «исправления» и готов к подчинению, хищная птица любое неожиданное движение истолковывает как сигнал агрессии.

Чтобы приучить птицу терпеть вас, нужно использовать чувство голода. Поначалу это единственный способ установить взаимодействие между вами. «Голод» означает «аппетит» – не голодание. Голодание – это проявление жестокости. К тому же результатов оно не приносит. Вам нужно создать у птицы ощущение спокойствия, а где вы видели спокойное голодное существо? Хищные птицы потребляют немало «топлива», поэтому кормить их нужно регулярно. Научившись регулировать время кормления и количество пищи, можно довольно быстро выработать определенный распорядок дня. Должен подчеркнуть, что я говорю о приручении домашней птицы. Тренировка птиц для свободной охоты – процесс гораздо более сложный. Птиц для соколиной охоты тщательно кормят и регулярно взвешивают, рассчитывая рацион так, чтобы птица была здоровой, но в то же время сохраняла охотничий инстинкт. Ловчая птица должна быть сильной, но не терять интереса к добыче.