Читать книгу - "Тачки, девушки, ГАИ - Андрей Колесников"

Я, как, видимо, и вы, привык ездить по Москве на машине. В метро спускаться как-то страшно. Нет, я лучше на машине через весь этот ад. Иногда я даже получаю от этого удовольствие. Удовольствие можно получить, если очень надо, где-то с четырех до пяти утра, когда город уже заснул и еще не проснулся. В остальное время удовольствие получить нельзя.

Без машины жизнь сразу превратилась бы в рай. Я иногда мечтаю. Вот мне по роду своей деятельности часто приходится ездить в Кремль. Пишу я про них про всех, про бедняг этих. Так вот, я мечтаю, что по привычке сажусь в машину, проезжаю триста метров до станции метро «Октябрьское поле», оставляю «Пежо» у тротуара и еду на метро до «Охотного ряда». В метро я успеваю просмотреть утренние газеты и один глянцевый журнал и размять ноги в переходах. Успеваю встретиться глазами с огромным количеством горожан и горожанок. Выхожу на свежий воздух. Прекрасно! Легко дышится выхлопными газами на пересечении Моховой с Тверской! Быстро, с удовольствием, без признаков одышки, поднимаюсь через всю Красную площадь до Спасских ворот – все! Двадцать пять минут.

Помечтал, и хватит. Сел и поехал туда же на машине. Рассчитывать время смысла нет. Приехать вовремя невозможно. Можно выехать с запасом и проехать всю Тверскую до обидного быстро, и это еще хуже, потому что теперь надо ждать.

И вот недавно, показалось, жизнь не оставила мне другого выхода, кроме как пересесть в вагон метро. Мой «пыжик» стоит, покалеченный с двух сторон. Несколько дней назад в него врезалась «девятка». За рулем, как потом выяснилось, сидел студент художественного училища. От этого училища он и отъезжал. Он не должен был попасть в меня, но умудрился перегородить своей «девяткой» всю мою полосу и уверенно и быстро протаранил «пыжик», который к тому же швырнуло на стоявшую у другого тротуара «Тойоту Карину».

– Боже мой, как я попал… – студент вышел из машины, схватившись за свою тупую голову, и не оттого, что ударился ею о руль. Ударился-то ведь я.

Этот несчастный достал мобильный телефон и дрожащими пальцами стал набирать номер.

– Папа, – сказал он в трубку, – тут такое дело… Ты не волнуйся… Ну че ты кричишь-то сразу?..

Он отошел на несколько метров. И я не слышал, о чем у них разговор. Через пару минут юноша подошел ко мне. Он смотрел на меня по крайней мере снисходительно. Крышка телефона была открыта, чтобы папа мог слышать.

– Ну и сколько все это стоит? – как-то презрительно, что ли, спросил он меня, кивнув на искалеченный «пыжик».

Я был поражен такой перемене.

– Мы с папой подумали… – продолжил он.

И тут вдруг увидел «Тойоту». Очевидно, он был настолько поражен тем, как протаранил «пыжика» своей «девяткой», что ничего не увидел дальше ее носа.

– Ой, мне теперь, наверное, и за нее тоже платить? – встревоженно спросил он.

– Сам-то как думаешь? – ответил я.

– Ой, папа, тут еще «Тойота»…

И этот юный художник снова отошел от меня с телефоном у уха. А я бы дорого дал за то, чтобы послушать, что ему скажет папа на этот раз. Между тем еще через пару минут он опять подошел ко мне. И у него снова был снисходительный вид.

– Мы согласны дать вам расписку, – заявил он. Что хоть за папа у него такой?

– Мы заплатим вам денег. Не сейчас, конечно. Но видите, мы же согласны. Только не надо вызывать ментов. Ну что, берете расписку? Я вообще-то тороплюсь.

Я даже не поверил, что услышал из этих младенческих уст последнюю фразу. Потом вспомнил, как он протаранил меня, и подумал, что парень ведь действительно, видимо, спешил. Тут и подошел хозяин «Тойоты», невеселого вида азербайджанец. Как из-под земли выросли еще несколько таких же, как он сам, небритых и сосредоточенных, и стали что-то негромко обсуждать. Откуда-то они всегда появляются в таких случаях и сразу в больших количествах. Наконец, хозяин «Тойоты» осмотрелся по сторонам и спросил, где же хозяин «девятки». Ему с удовольствием подсказали. Он подошел к нашкодившему студенту.

– Студент? – спросил его азербайджанец. – Как фамилия?

– Не скажу! – с отчаянием крикнул студент и оглянулся по сторонам в поисках поддержки.

Но дураков поддерживать его, конечно, не было.

– Из какой группы? – нервно спросил азербайджанец.

– А что? – спросил студент: ведь терять ему было уже нечего.

– Да я проректор, – ответил азербайджанец.

Тут я почувствовал себя удовлетворенным и отомщенным. И даже поймал себя на мысли, что давно мне так хорошо не было. Но я никогда не прощу ему, что в результате этой истории оказался в метро, среди этих милых благородных людей. Сбылась моя мечта. Мечта идиота. И вот вчера вечером элегантно и даже амбициозно одетую женщину, не самой твердой походкой шедшую впереди меня по переходу от «Театральной» до «Охотного ряда» с банкой пива в руке, страшно стошнило. Ее спутник, бережно поддерживавший даму за талию, вовремя убрал руку. Увернулся и еще один опытный парень, которому, мне казалось, было не избежать контакта с блевотиной. Зазевался только я, человек с утраченными навыками. А ведь они были!

А дама оглянулась и рассеянно и томно сказала своему спутнику: – Что-то мне нехорошо.

А ведь по-настоящему нехорошо было только мне.