Читать книгу - "На берегу неба - Василий Голованов"

– Приготовьтесь-ка к работе.

– А что там? – спросил Николай. – Опять в Озерной ловят?

– Двумя сетками нерку берут.

Она ничего не могла понять, и, даже когда прыгающим, выпуклым глазом бинокля поймала трех человек, копошащихся у воды под тем берегом, ей все неясно было: они кто – браконьеры, что ли?

Все совершалось непонятно и до странности медленно. Сашка сплевывал, хлопал себя по карманам, проверяя, положил ли в комбинезон сигареты и спички; Николай, надев болотные сапоги, принялся грызть сухарь. На том берегу тоже никто особенно не беспокоился. Трое долго и бестолково топтались на песке, но потом один из них, в оранжевом, с явной неохотой вошел в холодную воду реки и стал вытягивать из воды какие-то веревки.

– Снимают сетку, – отобрав у нее бинокль, сообщил Шварц.

Сашка перестал, наконец, ощупывать себя и подошел к нему ближе.

– Ты думаешь что? Лодку надувать будем? Снесет ведь в океан…

– Унесет к чертовой матери, – подтвердил Шварц. – Если на лодке, то выше соваться надо, километра на полтора.

– А ты дай ракету, – посоветовал Сашка. – Мурзилка, он пугливый, пришлет вездеход.

Шварц дал ракету.

Она неярко погорела над рекой и погасла, никем, кажется, не замеченная на том берегу. Шварц, однако, продолжал смотреть в бинокль.

– Сам поведет, – сообщил он, наконец.

– Кто?

– Мурзилка, бригадир ихний.

– А почему «Мурзилка»? – спросила она.

– Да потому что он такой… замурзанный весь, – встрял Сашка. – Драный, как старый мишка плюшевый…

Николай повел на Сашку желтым глазом.

– Ну ты даешь… Фамилия у него Мурзин. Александр Максимыч Мурзин, тебе тезка. Ты человека брать собрался, а как зовут – без понятия?

– Не боись, без фамилии разберемся, – хохотнул Сашка.

Между тем вездеход – плоская коробочка на гусеницах – задымился на том берегу и, совершив какой-то нелепый маневр, плюхнулся в реку, сразу уменьшившись наполовину. Издалека, перекрывая плеск воды, донесся натужный, почти жалобный вой его мотора.

– Плывет? – изумилась она.

– Не, по дну… – сказал Сашка. – Слышь, как воет? Течение сильное…

В движении машины была странная рваность, которая особенно стала заметна, когда вездеход выполз на берег и с нарастающим грохотом, зарываясь то вправо, то влево, помчался к ним. Все объяснилось, когда ржавая, до красноты облупившаяся и, как дуршлаг, истекающая водой громадина с лязгом остановилась возле них и в пустое окно кабины она разглядела лицо водителя: безнадежно-пьяные, бессмысленные глаза и рот, силящийся выговорить: «От уж не ждали, гражданин начальник, от уж…»

Она попятилась. Этот человек и эта груда ржавого лома на гусеницах возникли из какой-то такой жизни, о которой она прежде не знала, да не желала бы знать. А человек, как назло, именно на ней остановив взгляд своих неживых глаз, силился выбраться из кабины, но не мог, он лишь шевелился и таращил глаза, как разбуженное ночное животное.

– Здравствуй, Максимыч! – вдруг громко сказал Шварц. – Пугливый ты: попал на уду. Теперь вези нас к себе. Покажешь, какие безобразия ты творишь…

Человек в кабине перестал возиться и обмяк на сидении, разом сделавшись нестрашным и жалким.

– Садись, – прохрипел он обреченно, доставая откуда-то мятые, высыпавшиеся папиросы и выпуская своим глиняным ртом дым прямо в пустое окошко.

Все вскарабкались наверх. Николай залез к Мурзилке в кабину, где валялись окурки и смятые консервные банки, Шварц с Сашкой встали над гусеницами по бокам, а ее посадили на самый верх, заставив свесить ноги в люк кабины.

– Держись крепче, – сказал Шварц.

Все было ужасно грязное; она вымазала ржавчиной джинсы и принялась было оттирать рыжину, но прорезавшийся откуда-то из-под земли адский рев заставил ее, позабыв обо всем, вцепиться в приваренную на крыше скобу – это заработал мотор. Тут же тягач рванул и пошел, исступленно дымя, к реке, при этом болтаясь и дергаясь так, что за полминуты она совершенно обессилела у себя наверху, пытаясь удержаться на крыше. Ей стало не по себе: она представила вдруг, что за рулем пьяный, ничего не соображающий человек, которому ни до нее, ни до кого-либо вообще нет никакого дела. Подтверждая худшие ее опасения, Мурзилка направил тягач прямо в реку: грохнуло что-то, хлестнула по лицу вода, и машина села в воду по самые фары. Николай в кабине грязно выругался, мотор приглох, и только в глубине еще скрежетало и ворочалось что-то, заставляя убитый вездеход чуть-чуть продвигаться вперед. Когда она почувствовала, как течение раскачивает машину, сжалось сердце: черная вода била в левый борт, где мокрый по пояс стоял Шварц. Она вспомнила вчерашнее ледяное купание и с ужасом подумала, что до океана каких-нибудь двести метров, и если этот клацающий гусеницами ржавый гроб оторвет ото дна…

– А нас в море не может унести?! – закричала она, наклоняясь к Сашке, чтоб с ним разделить свой страх.

– Бывает! Уносило! – заорал Сашка, силясь перекричать подводные рокоты мотора. – А что, страшно?!

Она кивнула, чувствуя, что вот-вот разревется от ужаса.

– Ну вот! А ты боялась! Что приключений не будет!

VIII

Она долго не могла оправиться после переправы и пришла в себя только тогда, когда увидела этих людей под берегом – мрачного, чем-то неуловимо похожего на Николая мужика в прорезиненном оранжевом комбинезоне; молодого парня в гимнастерке и закатанных выше колен штанах, из которых торчали худые, голубые от холода ноги и мальчика в драной красной кофте, держащего в руках огромную, как ей показалось, рыбу, серебристые бока которой, как кровью, сочились чудным вишневым блеском. А потом она увидела сеть, подтянутую к берегу, внутри которой шевелились тела обессилевших рыб, которые, заражаясь какой-то стадной гибельной тоской, вдруг начинали биться, – и тогда вся сеть трепетала, как живая. Вторая сеть все еще перегораживала реку поперек, и видно было, как рыба, подходя со стороны океана, спешит миновать опасное, взбаламученное место и с разгону застревает в ее ячеях, извиваясь и обессиливая в упрямом недоумении.

– Здорово, братва! – приветствовал Сашка браконьеров.

Мужик и парень, выбиравшие рыбу из сети, оставили свою работу и что-то забурчали в ответ. Они, похоже, не очень-то понимали, как им теперь себя вести, тем более что Сашка стоял на высоком берегу и им приходилось задирать головы, чтобы увидеть его лицо. Мальчишка, напротив, оглядывал незнакомцев с диким, хотя и настороженным любопытством. Неожиданно рыба в его руках рванулась, он не удержал ее и уронил в воду. Ослепшая и задохнувшаяся, она тут же воткнулась во вторую сеть, прогнувшуюся от тяжести набившейся в нее рыбы.

– От судьбы не уйдешь, – вдруг мрачно усмехнулся Николай, заметив, что рыба попалась: – Так, Гриня?