Читать книгу - "Букварь - Владимир Лорченков"

Меня крутит, крутит, и крутит, но в то же время, я не падаю.

Я безумно влюблен в Иру, и ее тело. Быть может, со временем это пройдет. И многие

мне об этом говорили. Это всего лишь сексуальное увлечение, — объясняли мне друзья,

— ты вдруг почувствовал тягу к полным женщинам, и все тут. На это я отвечаю одно.

Если уж я глупый кот, упавший в стиральную машинку, предоставьте мне право ни о

чем, — как такому коту и положено, — не задумываться.

Разумеется, в постели у нас все прекрасно, — если не сказать лучше, — что даже дает

повод соседке с четвертого этажа, что прямо под нами, во время супружеских ссор

приводить нас с Ирой в пример. А соседу — подмигивать всякий раз, когда я выхожу из

дома и сталкиваюсь с ним на лестничной клетке. Мы с Ирой поломали три дивана, и не

собираемся останавливаться на достигнутом: всякий раз, едва я кончаю, мне хочется

начать снова и снова, и я падаю куда-то, лежа на этом приятном, чуть полном, моем

обожаемом теле. Безусловно, я счастлив. Безусловно, есть одно "но".

Она не любит делать это при свете, и она не любит, чтобы я просто смотрел на нее

обнаженную.

Поэтому она, — едва мы съехались, — попросила меня заложить кирпичами окошко в

ванную. Я так и сделал, но один кирпич можно легко вынуть, хоть он с виду и прочно

лежит в гнезде. Я аккуратно вынимаю его, и, не дыша, гляжу на Иру. Она стоит в

ванной, и мылится, чуть повернувшись боком к двери. Даже когда в ванной никого нет,

Ира все равно себя стесняется.

— Бог мой, — однажды я не выдержал, — ну, кого ты стесняешься?! У тебя

потрясающая, слышишь, потрясающа, фигура. И говорю я это тебе не потому, что мы

вместе живем. Это и в самом деле так!

Я искренен. Арабы, снимающие квартиру на втором этаже, с ума сходят, когда видят

Иру. Я с ума схожу, когда вижу Иру. Весь мир с ума сходит, когда видит, — а он видит ее

всегда, поэтому мы живем в таком сумасшедшем мире, — Иру. Но, сколько бы я не

говорил об этом Ире, она отвечает только одно.

— Я стесняюсь.

Когда я поделился этим, — изрядно, признаюсь, выпив, — со своим преподавателем

старославянской литературы, тот выдвинул свою гипотезу. Ее стеснение, — сказал он

мне без утайки, как самому способному и любимому студенту, — никоим образом не

связано с сексуальными мотивами. Тут все дело в глубинном страхе человека

обнажиться: ведь, как считали древние, рядом с нами всегда незримо присутствуют

предки. "Щур". И ходить по дому голым средь бела дня значило нанести предкам

смертельное оскорбление. Чушь собачь, но, вспомнив лицо Иры, когда она была в душе

одна и думала, что рядом никого нет, я решил, — может, преподаватель и прав.

Тем не менее, в просьбе привести к нему Иру — поговорить о ее страхах, — я

преподавателю отказал.

Что ж, мне остается смириться, и подглядывать за ней тайком. И надеяться, что она не

узнает о фокусе с кирпичом. В противном случае Ира может рассердиться. А характер

у нее вспыльчивый, и она может бросить меня после любой, даже пустячной, ссоры. Я,

конечно, этого не хочу.

Чур меня.