Читать книгу - "Здравствуй – Прощай - Игорь Афонский"

«Желтели» солдаты, «желтели» офицеры — желтуха. Их отправляли лечиться в госпиталь, обязанности передавались здоровым членам команды или тем, кто выздоровел.

В зенитном дивизионе наступил кадровый кризис, заболели уже все повара.

Старший прапорщик М — дов сам готовил все первые блюда, другие обязанности распределили на свободных «заштатников». Такими были в тот момент Олег и Рыба, временно исполняющий обязанности кочегара. Конечно, это был короткий период, когда они занимались вплотную на кухне. До этого все обязанности упирались в заполнение алюминиевого пятитонного бака питьевой привозной водой. Бак находился рядом с самой крышей кухни, а элементарных перекачивающих насосов не было, поэтому вручную, вёдрами, передавая по цепочке из рук в руки, три — четыре человека вычерпывали машину воды в течение сорока минут и меньше. Ведрами служили банки от растительного масла. Бак для солярки заправляли насосом от «наливника», форсунку печи чистил кочегар. Эта была почетная обязанность истопника бани, но почему-то всех «залётчиков» определяли туда тоже.

Хлеборез это обязанности дежурства по батарее. Хлеб резать нужно быстро, не ломая и не прессуя свежие буханки и не кроша уже засохшие. Это делается примерно так: надпил по ребру булки, и силовым движением отделяется ломоть. Рыба всегда режет большие куски, говорит, что «так больше достаётся солдатам», но расходуется большее количество булок. Антифриз стругает ровные ресторанные кусочки, за это его попрекают на той стороне окна, но «не нравится, так не ешь».

Масло выдавливается специальной формой, так получается маленькая биточка определенного веса, что должно было соответствовать усиленным нормам довольствия. Потом всё это держится в морозилке, чтобы дошло до кондиции. Татарин очень любит масло, он выносит его вместе с хлебом в кармане, потом прячет, а если не удаётся вынести, то съедает его на месте. Балерина обожает сгущенное молоко, он будет страдать животом, но пить никогда не откажется; когда выпьет, то пускается мерным шагом до отхожего домика! В учебной части ему отбили ноги до крови, такой удар наносят даже в строю, зная, что ответить на него сразу уже не сможешь. Болячки не проходят долго, в гнилом климате всё затягивается, но на теле остаются шрамы. Татарин всегда пил молоко банками, но никогда не страдал от этого, разве что получит подзатыльник, если не оставит кому-то из своих товарищей.

Как-то в загруженной машине пропало несколько банок сгущенного молока и тушенки. Кто-то распотрошил коробки с продуктами. Дело происходило в ночное время, подняли на ноги всех, кто стоял в тот период на постах. Сначала их долго мурыжил старший прапорщик, потом сержанты били мокрыми полотенцами, они хотели как можно быстрей добиться положительных результатов в своих поисках, чтобы отправиться спать. Три человека продержались долго, но потом, видно, не выдержав такого натиска, принесли молоко и тушеное мясо в банках, во всём сознались. Машина была полковая, номера сменные из другого подразделения. Она предназначалась для поездки, в какую-то командировку и была набита внутри разными продуктами. Но все знали, что дальше дукана она не поедет, там ящики разгрузят, «затарятся» крепкими спиртными напитками и импортным пивом, в обход всех заповедей Шариата, и вернутся обратно. Потом устроят внушительный банкет по поводу очередной новой звезды у кого-то на погонах или по прибытии «сменщика». Львиная доля от продажи уходила на склад, откуда «ноги растут». Никто такую машину никогда бы не тронул, но по какой-то причине водители из автовзвода осмелели и позарились на дармовщину, в итоге погорели и за всё поплатились.

Надо сказать, что в тот раз вернули не всё! Оказывается, что с темнотой постовые часто приближаются друг к другу на граничащем участке, чтобы скоротать время в разговорах.

Этим обстоятельством воспользовался Хитрый Татарин, он прошёл по окопу к чужому посту мимо разговаривающих часовых, молча, влез на борт злополучной машины. Там он снял приготовленный им ящик и так же, молча, никем не замеченный, ушёл с добычей в руках и автоматом за плечами.

«Что знают двое, то знает и свинья!» — есть такая старая немецкая пословица. Он не посвятил в это дело никого, достоял своё положенное время караула на посту в противоположном месте, спокойно сменился и лёг после отбоя спать. Когда искали виновных, то никому в голову не пришло, что это могло совершиться столь дерзко и нагло! Практически одним человеком. Потом, хвастаясь у костра, Татарин угощал молоком друзей. Все понимали, что была явная «подстава», пострадали люди, что за такие дела нужно отвечать, но прошедшее случилось на тот момент уже давно. Тогда прошло всё гладко, потому что именно целого ящика никто не искал, раскрытые коробки волновали больше!

Вот вернулся из инфекционного отделения повар Вася, огромный, как бык, близорукий «детинушка». Именно очки делали его беспомощным, но только на первый взгляд. Свои первые полгода на постоянном месте службы он провёл на выносном, у дороги блокпосту. Там он смог поставить себя в коллективе таким образом, что претензий ни у кого потом не было. Однажды, разбив об голову «дембеля» деревянный табурет, он многозначительно произнёс:

— Стульев всём хватит!

Последующие события протекали мирно и спокойно, обязанности, права и все другие трудности были разделены поровну между всеми членами команды.

Скажете, что это идиллия? Вовсе нет!

Перед демобилизацией повара Зазы возник вопрос, а кто заменит уходящего повара? Неожиданно для всех рыжий Вася становится поваром. Для начала Васька взялся за строгий учёт продуктов, а выглядело это так: спросит на кухне кто-то из офицеров что-то сверх лимита или своего месячного пайка, повар ему отказывает в категоричной форме, порой со скандалом, «чтобы неповадно было впредь клянчить». Следующий шаг — набил морду одному кренделю, который повадился вечером выносить картофель на продажу, такие манипуляции происходили с легкой руки «бывших владельцев кастрюль и черпаков», этому был положен конец. Такой продукт как картофель — очень дефицитный, скоропортящийся субъект.

Потом Вася стал обыскивать всех, кто выходил из продуктового склада. Складом служила неглубокая землянка с деревянным крыльцом и дверью, с погребом объёмом на несколько квадратных метров. Тех, кто выносил сгущенное молоко в банках, он без предупреждения «мутузил», обычно ударом в нос, этого хватало, а выходить драться с ним, из-за банки молока никто не решался, играло чувство очевидной вины.

Как-то за баней ему пришлось «накостылять» сразу троим выходцам из Средней Азии, участники этого позорного события потом скромно отмалчивались. Все одного года призыва, они не имели никого в дивизионе младше себя, потому что следующего набора больше не было, а тех, кто прибыл позже, не хватало в полку, на штатных местах. Они были обречены долго оставаться «младшим годом», «черпаками» при «дедах», то есть выполнять всю работу самим, без перекладывания на другие плечи. Поэтому «другие плечи» искались внутри подразделения, из числа тех, на ком можно было «ездить», кого ломали трудности, кто попадал в зависимость от подобных стервятников.

Вероятно, что от Василия потребовали самоотвода от занимаемой должности. Бытует мнение, что все мужчины определенной национальности — просто прекрасные повара! Это было тем «тёплым местом», которое стоило любых затрат. Но Василий был выше любых национальных предрассудков, он правильно оценил свои кулинарные возможности и потребности других. В обоих случаях он мог ошибаться, кто знает!